Валентина Драган: «Я жила в Ленинграде и все могла снести...»

В годовалом возрасте наша героиня осталась сиротой - ее мама умерла во время шестых родов в 1918 году в городе Абдулино Оренбургской области. Овдовевшему машинисту паровоза Григорию Попову помогала его мама. Когда и ее не стало, многодетному отцу пришлось привести в дом мачеху. 

Успешно окончив школу, Валентина Попова поступила в Ленинградский химико-технологический институт. А когда в 1939 году учеба во всех вузах страны стала платной, перешла в педагогический институт на два курса старше, чтобы сократить время учебы. 

Вместо театра - окопы 

- Мы с девочками заранее купили билеты в театр, хотели так отметить защиту дипломов, - рассказала Валентина Григорьевна. - Готовились к экзаменам в институте, но к полудню устали и решили разойтись по домам. На улице видим, нам машут однокурсники, и один из них крикнул: «Бросайте зубрить, война!» Это было 22 июня. 

- Поехала к единственному родному человеку в городе, брату Мише, который тоже работал машинистом. Соседка сообщила, что ему дали комнату, и они с женой пошли клеить обои. Взяла у соседки адрес и побежала туда. По пути встретила Мишиных друзей, которые несли ему повестку в военкомат  - их всех призвали на фронт. 

- На следующий день отправилась в институт на защиту диплома. Как она проходила, говорить не приходится. Еще вчера важные дела теперь казались мелкими и ненужными. Тем не менее, в качестве дипломированного преподавателя химии я получила направление на работу в Алтайский край. 

В фигаро на передовую 

- В Алтайский край я не попала. Началась мобилизация на оборонные работы. В этих списках значилась и я, как молодой специалист и кандидат в члены партии. 

На Привокзальной площади играл духовой оркестр, в ожидании эшелона молодежь пела и танцевала. Никто понятия не имел, что такое оборонные работы. Сказали только взять продукты на два дня. Я надела белый сарафан в цветочек, кофточку-фигаро и босоножки. С собой взяла полотенце и смену белья. 

Эшелон подали только к вечеру. Крыши вагонов прикрывали ветки деревьев, и поначалу все приняли маскировку за украшение. Ехали всю ночь без остановки до самой Луги, где уже шли бои. 

Затем всех высадили в поле, и оставшиеся десять километров люди шли пешком. В селах и деревнях, которые мы проходили, кроме военных - ни души. В небе летали немецкие самолеты, неподалеку рвались бомбы - фашисты «обрабатывали» Лугу. 

- Отряд привели на станцию Чолово, где уже были вырыты противотанковые рвы выше человеческого роста. Нужно было продолжать эту работу. Спали в амбаре на соломе. 

Тайное собрание

- На тайном партийном собрании нам сообщили, что Ленинград в блокаде и вернуться в город невозможно. Почему тайном? Наверное, чтобы не сеять панику. 

- Местность, где мы еще вчера рыли траншеи, заняли фашистские войска, которые быстро продвигались вглубь страны. За два месяца оборонный работ наша одежда пришла в негодность, к тому же стало холодно. Нам выдали ватники, штаны и сапоги. Однако к тому времени многие уз нас уже серьезно заболели. Кроме того, мы оторвались от наших войск, прекратилось снабжение, есть было нечего. 

- Потом наш отряд попал в окружение. Копать траншеи перестали - не было смысла, да и сил тоже. Примерно через две недели нас из окружения вывели. Шли ночью, немцы освещали окрестность светящимися ракетами, нас научили сразу бросаться на землю и не шевелиться, пока ракета не погаснет. Так мы и падали - в лужи, в грязь, в колючки...

Зажигательные ампулы

Вернувшись в блокадный Ленинград, я попыталась найти брата. Выяснила, что его дом разбомбили, сам Миша служил в Кронштадте, а жена с ребенком уехала к его родителям в Абдулино. И я вернулась в свое общежитие. 

- Тем временем в наш институт приехал представитель фронта с приказом Ворошилова открыть химическую лабораторию по выпуску зажигательных ампул. Из выпускников-химиков осталась одна я, и меня назначили бригадиром этом лаборатории. Помогали четыре женщины, которые немного знали химию и умели пользоваться лабораторной посудой. Это были секретные работы, в наш корпус больше никого не пропускали. 

На фото: Валентина Григорьевна 15 декабря отметила 100-летний юбилей. До сих пор она много работает с архивами и пишет книгу о своем брате Михаиле, которые погиб в бронепоезде на Дороге жизни. 

- Мы заполняли ампулы из тонкого стекла сплавом натрия и калия, запаивали их, укладывали в специальные коробки, и представители военного комиссариата увозили их на фронт. Внешне сплав напоминал ртуть. Его готовили в другом институте. Транспорта во время блокады не было, я ходила за веществом пешком с эмалированным ведром. Сплавом наполняли только треть ведра, сверху его заливали керосином и ведро плотно закрывали крышкой. 

Стояла глубокая осень, постоянно шли дожди, а сплав мог загореться и от капли воды. Мне нельзя было споткнуться, уронить ведро или допустить, чтобы в него попал дождь. Это была бы катастрофа. Погибла бы не только я, но и все окружающие. Горение этого сплава ничем не потушить. 

На фронте бойцы бросали эту ампулу в бутылку с водой и швыряли в танк противники, от чего военная машина мгновенно вспыхивала и сгорала. 

- В ноябре во всем городе отключили свет, воду, теплоснабжение, и лаборатория прекратила работу. Ректору института и исполнителям, в том числе мне, представитель фронта объявил благодарность. 

Бомбоубежище, что дом родной

- Наступили холода, и все из общежития перешли жить в бомбоубежище, расположенное в подвале одного из корпусов института. Туда же перенесли кровати и постель. Помещение укрывало от бомб и сохраняло естественное тепло. Там жили студенты, сотрудники института с семьями - несколько сотен человек. 

- Мы обслуживали лежащих, чтобы они не умерли от голода. Собирали у них талоны на хлеб, записывали фамилии на бумажках, в которые потом заворачивали каждый кусочек, складывали все это в наволочку, приносили из магазина и раздавали. 

Меня ранило под Новый год. Получив в магазине хлеб, я крепко прижала к себе наволочку и побежала. Из соседнего проулка выехала гужевая повозка, груженная ящиками с хлебом. Повозкой управляла молодая женщина в тулупе и валенках.

Она изо всех сил погоняла лошадь, чтобы успеть, пока не начался очередной обстрел, доехать до магазина. Вдруг откуда-то прилетел снаряд. На моих глазах повозка, ящики, лошадь,возница взлетели на воздух, и все вокруг залило кровью. Я побежала, что есть сил и даже не поняла, что мне в ногу попал осколок.

Вцепившись в наволочку с хлебом, я старалась скорее добраться до бомбоубежища. И только во дворе нашего института заметила ранение.

Эвакуация 

- Меня разыскал брат Миша, который настоял, чтобы я эвакуировалась. «Я не смогу больше к тебе приехать», - сказал он и отправил меня через Ладогу. Больше мы не виделись. При освобождении Выборга в бронепоезд, на котором Миша работал машинистом, попал снаряд, и он погиб. 

- Нас посадили в эшелон и повезли в город Кольчугино Ивановской области, где находились госпитали специально для блокадников. Туда не доехала и половина эшелонов. Погибали в дороге от холода, голода и болезней. 

- В нашем вагоне ехали пожилой инженер-кораблестроитель с молодой женой и домработницей, женщина с грудным ребенком. А еще богатое семейство из четырех человек с кучей чемоданов. Они сразу от всех дистанцировались. 

На фотографии: волонтер МТРК «МИР» Лиля Мифтахова на встрече с героинями-блокадницами. Слева направо Баранова Елена Васильевна, Пугач Людмила Аристарховна (жена блокадника Пугач Виктора Николаевича), председатель региональной общественной организации блокадников Солдатова Людмила Алексеевна, Драган Валентина Григорьевна, Максимова Нина Павловна и Давлетова Лира Закиевна.  

- На большой станции я пошла за хлебом для нашего вагона, некоторые уже не могли двигаться. В магазине оказалось много народу, и отец богатого семейства предложил мне передать ему эвакуационные удостоверения - у него очередь была ближе. Я отдала ему удостоверения, а паспорта оставила у себя. 

- Вдруг объявили, что наш эшелон отправляется, все в панике побежали на перрон, но поезд ушел. Начальник станции пояснил, что произошла ошибка и на следующей станции поезд нас подождет. Кроме того, разрешил мне взять хлеб по паспортам - отец семейства, забравший у меня удостоверения, куда-то делся. И нас отправили на попутном поезде к нашему эшелону. 

Благополучно вернувшись в свой вагон, мы начали раздавать людям их хлеб и паспорта. И тут выяснилось, что отец богатого семейства, который оказался в вагоне раньше нас, успел получить по нашим удостоверениям хлеб, но отдавать его не собирался. Я вызвала начальника поезда, и семейство высадили. 

Когда все успокоились, оказалось, что пожилой инженер умер. Во время скандала никто этого и не заметил, Также умер и грудной ребенок, тело которого мать потом согревала несколько дней в надежде, что он оживет.

К папе в Абдулино  

До Кольчугино доехал практически пустой вагон. На станции эшелон с блокадниками уже ждали. На состав направили прожекторы, к вагонам подбегали люди и выносили ленинградцев на руках. Нас повезли в баню. До сих пор помню одну женщину - кожа да кости и спина все серая от впившихся вшей. 

Сил не было, поэтому местные жители помогли нам раздеться, собрали вещи, отнесли их на обработку, а нам помогли помыться. 

- Из госпиталя меня выписали через месяц, и я поехала к папе в Абдулино, а не в Алтайский край по распределению. После производственной травмы папа почти ослеп и работал истопником в депо. Первое время наши соседи приходили на меня посмотреть, как на живой труп, каждый приносил что-то из еды. 

Так у Валентины Григорьевны Поповой началась мирная жизнь. Она вышла замуж, поменяла фамилия на Драган, объездила с мужем-военным все страну. Какое-то время его полк базировался в Давлеканово, а когда его расформировали, семья решила жить в Уфе. Валентина Григорьевна воспитала двух сыновей, у нее есть внуки, правнуки...Но это уже совсем другая история. 

Корреспондент газеты «Единая Россия - Башкортостан» Нэдда Пухарева, волонтер МТРК «МИР» Лиля Мифтахова, фотокорреспондент Булат Гайнетдинов.