Акция «Дети блокады». Вспоминает Людмила Цареградская, город Уфа
По сценарию, подготовленному МБОУ ДО УГДМЦ, в Уфе были проведены встречи с участниками тех страшных 900 дней и ночей в школе №110 Советского района; школе №103 и школе-интернате №113 для глухонемых Дёмского района; школе №4 Ленинского района; школе №156 Орджоникидзевского района; школе-интернате №3, школе №52 и объединении детских клубов «Лидер» Калининского района; Уфимском филиале ФГБОУ «МГАВТ» и самого МБОУ ДО УГДМЦ.
Перед обучающимися МБОУ ДО УГДМЦ выступила Цареградская Людмила Васильевна, награжденная знаком «Жителю блокадного Ленинграда», и рассказала:
«О Ленинграде я могу поведать из воспоминаний мамы Елизаветы Андреевны, в девичестве Степановой. В 1932 году она поступила работать в 4-й Госстройтрест и там познакомилась с папой, Василием Павловичем Цареградским. Он работал главным бухгалтером.
В 1935 году они поженились. 4 декабря 1937 года у них родилась я, единственная дочь.
Папа окончил Артиллерийскую академию со званием младшего лейтенанта. В это время учился в Военно-медицинской академии младший брат отца - Цареградский Сергей Павлович, он жил в нашем доме. Он был веселым, очень добрым человеком и талантливым хирургом.
В ноябре 1939 г. началась третья советско-финская война. Отца призвали на фронт. Это была жестокая зимняя война. Папа был ранен, и родные долго ничего о нем не знали. Домой он вернулся весной 1941 года и сразу же уехал на военные сборы на переподготовку.
К началу Великой отечественной войны отец уже командовал 3-ей батареей отдельного дивизиона 46-й отдельной артиллерийского бригады Первой Ударной армии. 21 июня застало отца на сборах, и он вместе со своей батареей сразу ушел на фронт. Успел забежать домой - попрощаться. Прощание было коротким, и запомнились мне только одно: колючая шинель, когда он взял меня сонную на руки из кроватки, да ромб в петлице, о который я укололась. Мама со мной на руках долго бежала в толпе таких же женщин по адмиралтейскому спуску за нашими защитниками, уходящими на фронт и многих их родные видели в последний раз.
Во время блокады наша семья оставались в Ленинграде – мама, бабушка, мамина младшая сестра Наташа и младший брат отца Сергей.
Первая наша потеря – погиб дядя Сережа. На 18-й день войны три выпуска Высших военных училищ и Военно-медицинской академии везли к месту службы на баржах через Ладожское озеро. Немецкие истребители расстреляли баржи, и почти все люди утонули.
Самое тяжелое блокадное время началось в сентябре, когда сгорели Бадаевские склады с запасом продовольствия. По улице текли реки из сгоревших продуктов, а жители пытались ведрами хоть что-то собрать – ведь это была еда. Мы получали всего по 125 грамм хлеба на человека. Особенно трудно стало, когда немцы разбомбили госпиталь, где мама работала санитаркой, и мы остались без дополнительной пайки, который давали работающим. Нам повезло, что у нас был целый мешок сушеных белых грибов, заготовленных летом.
В ноябре 1941 года в боях за Великие Луки папа снова получил ранение. Когда он выписался из госпиталя города Чусового и поехал к нам в Ленинград, то город был уже в блокаде и попасть туда было, конечно, невозможно. Тогда он поехал в Пермь, куда эвакуировали с военным заводом мамину сестру, но завод уже отправили в город Уфу, а новый адрес был неизвестен. Отцу некуда было больше ехать и он, не долечившись, добровольцем снова пошел на фронт и попал в настоящую «мясорубку» под городом Старая Русса. Там шли тяжелые бои.
Вторая беда пришла зимой – умерла от голода тетя Наташа, она перенесла перед самой войной тяжелую операцию и была очень слабой. Ее не хоронили до конца месяца, чтобы получить продовольственные карточки, и только потом мама отвезла ее на санках в приемный пункт.
Однажды мы двое суток просидели под разрушенным бомбами домом, завалило все выходы и прорвало водопровод. Взрослые стояли по плечи в воде, а меня мама так и продержала двое суток на плечах. Когда нас откопали, люди бросились к выходу, но ноги не держали, люди падали и многих затоптали, или они утонули.
Иногда к нам приходили вести об отце и его письма. 30 января 1942 года Василия Павловича представили к правительственной награде и вручили Орден Красной Звезды.
Когда весной 1942 года Ленинград готовился к первому прорыву блокады, все неработающее население и всех детей старались отправить в тыл. Однажды нам вместо карточек выдали эвакуационный лист и адрес, куда явиться. Началась эвакуация. Везли нас на открытой машине по льду Ладожского озера, а это было 20 марта, и лед уже был тонкий и рыхлый.
Нас везли под непрекращающимся обстрелом – с самолетов немцы сбрасывали бомбы и расстреливали людей на машинах на бреющем полете. Если машина уходила под лед, солдаты из оцепления сворачивали следующую машину в объезд, и все продолжалось.
После Ладоги начался долгий эвакуационный путь через полстраны. В Рязани умерла бабушка, и мы с мамой остались вдвоем. Некоторое время прожили в Краснодарском крае, станица Старо-Величковская и немного отъелись. Но беда догнала нас и там – погиб отец.
Василий Павлович Цареградский погиб 19 февраля и похоронен в деревне Нижнее Свинухово под Старой Руссой, ныне мемориал рядом с деревней Марфино. Первая похоронка была отправлена моей маме в Ленинград, но нас там уже не было. В Краснодаре нас догнала третья похоронка.
Но Краснодарский край недолго был нашим домом. Немец рвался на Кавказ. Женам и вдовам офицеров с детьми военком организовал эвакуацию на лошадях с подводами. Многие из этих женщин совсем не умели обращаться с лошадьми, да еще были ослаблены голодом и болезнями. Мы едва успели выехать в последний момент. Позади нас наши войска взрывали мосты, вдоль дороги горели нефтехранилища города Туапсе.
Мы проехали почти всю военно-грузинскую дорогу до города Зугдиди. Из двадцать восьми подвод с семьями осталось только семь.
Дальше наш путь лежал по железной дороге Тбилиси-Баку, затем на баржах через Каспийское море в Узбекистан. Там мама несколько месяцев работала на хлопковой плантации, тяжело заболела тропической малярией и была при смерти. Спасла ее узбечка, у которой мы тогда жили, у нее было семь детей.
Во время болезни мама написала своей старшей сестре Степановой Ольге Андреевне, которую эвакуировали с заводом из Ленинграда в Уфу. По просьбе Ольги Андреевны директор завода аппаратуры дальней связи №297, п/я 210, «Прогресс» прислал маме вызов в Уфу как, якобы, ценному специалисту.
Так мы оказались в Уфе. На этом заводе мама проработала всю войну и до самой пенсии, пройдя путь от прессовщицы до начальника цеха. Во время войны под ее началом в цеху работали на ручных гидравлических прессах мальчишки и девчонки с двенадцати лет. Детям не хватало роста дотянуться до пресса и приходилось вставать на ящики. Гостеприимная Уфа стала нам вторым домом».
