Вспоминает Виктор Богданов, Башкортостан

От Нивы к Неве

- Мои родители – коренные ленинградцы. Отец был коммунистом и партия его направила работать строителем-нормировщиком в Мурманскую область. Мама из Ленинграда к нему постоянно приезжала. Она освоила разные профессии, но еще подрабатывала шитьем. Поэтому всегда возила с собой швейную машинку. В итоге в 1930 году я родился в городе Кандалакша, расположенном  в устье реки Нива. Так мы с мамой и жили между двумя городами, пока отец работал на Севере.

В очередной раз в Ленинград  мы приехали за неделю до начала войны. В Мурманской области  уже началась заваруха, и отец нас отправил подальше, а сам ушел на фронт. 

В Ленинграде жили в доме по улице Седова  Невского района. Это была  25-подъездная «хрущевка»  на 250 квартир. Наша семья  занимала комнатку  в трехкомнатной коммуналке, где обитали семь человек. 

[object Object],[object Object],[object Object],[object Object],[object Object],[object Object],[object Object]

Спасали капустные поля и бабушка

- Буквально с первых дней войны возникла проблема,  как  не умереть с  голоду. Пришлось промышлять.  Неподалеку от Невского района находилась станция  Сортировочная, там раньше были капустные поля. Вот мы с такими же, как я мальчишками набьем мешок полусгнившими кочанами, поднять не можем, так до дому волоком по земле и тащим. Ходил на берег Невы рыбачить, в бабушкином саду в пруду карасей ловил.

Мама работала – куда пошлют: дрова заготавливала для ГЭС №5 «Красный Октябрь», за городом рыла окопы. Дети своих родителей сутками не видели, мы с соседом по коммуналке — мальчишкой-одногодкой, пока взрослые на работе, искали себе пропитание.

Зимой переезжали к бабушке, она жила с семьей –  моими теткой, двоюродными братом и сестрой,  на Петроградской стороне  на улице Ленина. В старинном доме, который превратили в коммуналку. Бабушка занимала две комнаты. Вместе зимовать  было легче. Посредине зала  стояла буржуйка, которую мы с 10-летней сестрой топили деревянными обломками паркета, мебели, дверей, найденными в разбитых после бомбежек домах.

Бабушка работала в каком-то институте хирургической медсестрой. Мама рассказывала, что она ассистировала профессору, и была известным человеком.

Уроки в бомбоубежище

- Несмотря на войну и бесконечные бомбежки, мы учились. Собирали детей школьного возраста, педагогов, кто был в состоянии работать, и в бомбоубежище преподавали нам русский, математику, немецкий. Сверху бомбы летят, а мы зубрим «бит афиле их гроссе»... Учебник один на троих, вместо тетрадей газеты.

Страшно не было. Дети настолько привыкли к царящей вокруг обстановке, к покойникам на улицах, что на эмоции сил не хватало. Единственное,  старались во время бомбежек спрятаться. И друг к другу относились по-товарищески. Я помогал тем, кто плохо учился. Кстати, вначале меня не приняли в первый класс, потому что семь лет не исполнилось. Тогда я по объявлению в газете другую школу нашел, там меня записали. Дома когда маме об этом сообщил, она удивилась.  Мне всегда было интересно учиться. Мама со мной много занималась, стихи с ней учили. Потому даже во время блокады мне не трудно было заниматься.

Богом данный

- В Доме кино на Невском проспекте собрали детей на какое-то мероприятие, но тут завыли сирены. Взрослые едва успели нас вывести из здания, как в него попала бомба. В другой раз  чуть не погиб во время дежурства на крыше, мы там немецкие «зажигалки» тушили. Поначалу устроился с биноклем между двумя трубами. Потом пересел спиной к трубе, смотрю -  самолет сбрасывает большой снаряд, похожий на торпеду. Прямо на катушечную фабрику, расположенную неподалеку. Мощной взрывной волной так в трубу вдавило – ни вдохнуть, ни выдохнуть. Если бы сидел между трубами, меня бы словно одуванчик сдуло с крыши. Долго потом не мог продышаться.

Однажды произошла настоящая трагедия - у матери украли хлебные карточки. В отчаянии мы вдвоем пошли топиться с Володарского моста. Сели на край, мама наклонилась, смотрит - пакет зацепился какой-то, вытащила, а в нем хлебные карточки – одна рабочая и две иждивенческих. Видно кто-то потерял, а мы выжили.

Двойная эвакуация

- Первый раз меня эвакуировали со школой в конце лета 1941 года. Нас увезли под Малую Вишеру Окуловского района Новгородской области. Заселили в местный интернат. Однако через пару месяцев стал наступать  немец и нас едва успели вывезти обратно в Ленинград.

Второй раз эвакуировали 25 августа 1942 года. Благодаря бабушке, поскольку ее очень ценили в институте.  Она нас с собой забрала, и мы уехали из Ленинграда вчетвером – я, мама, бабушка, и моя двоюродная сестра. Плыли по Ладоге на мотоботах, в каждом человек по сорок, в ужасную непогоду – тучи висели буквально над  водой, дождь, ветер. Катерок болтало из стороны в сторону. Многим в трюме стало плохо, я вылез наверх, вцепился в  якорную лебедку, волны сверху поливали, зато было легче. Мама за меня не беспокоилась, знала, что не пропаду. Благодаря нелетной погоде нас не разбомбили. Успели проскочить. Наверное, фамилия помогала выжить, Богданов – Богом данный. 

Эшелон «500-веселый»

- Вроде бы так называли дополнительные пассажирские поезда, идущие вне расписания. Их номера  начинались с цифры 500... Вокруг вагонов навязали веревок, на которых люди сушили одежду – все же промокли до нитки, пока плыли по Ладоге. Никто не заболел. Однако многие погибли в ту же ночь, потому что нас хорошо накормили. Давали борщ, кашу, люди с голодухи набросились на еду и до утра не дожили. Мама и бабушка нам с сестрой запретили много есть. Хотелось, конечно, но понимали, что нельзя.

До Башкирии бабушка не доехала. В Череповце она подлезла под вагон по нужде, вокруг же люди. В этот момент поезд тронулся... Железнодорожники сообщили на станцию, что произошел несчастный случай, а мы поехали дальше. Куда было деваться?

Нас везли в Белебей. На 22-е сутки поездка страшно надоела, и когда нам предложили остаться в  Карламане, мы сошли с поезда. Нас определили в  село Старые Ирныкши Архангельского района. С 15 лет пахал колхозные поля на бабах – это когда несколько женщин впрягались вместо лошадей. Еще один старик научил плести корзинки, лапти. Так и перебивались. 

[object Object],[object Object],[object Object],[object Object],[object Object],[object Object],[object Object]

Обратно в Ленинград

- В 1946 году мы вернулись в свою ленинградскую коммуналку. Окончил ремесленное училище. Отец с фронта снова отправился работать на Север, и мама уехала к нему. Одному жить в Ленинграде не хотелось, и я в 1948 году решил вернуться в Архангельский район. Работал старшим буровым рабочим-дизелистом в Башнефтеразведке. В 1954 году уехал в Казахстан на целину, где проработал девять лет. После чего окончательно вернулся в Башкирию. Здесь женился и больше уже в Ленинград не ездил – слишком тяжелые воспоминания связаны с этим городом.

С женой Марией прожили полвека. Она умерла полтора года назад. Постирала белье, стала полоскать, присела на скамейку, а я в тот момент в окно выглянул. Смотрю, что-то неладно. В чем был, во двор выскочил, успел подхватить, чтобы не упала на землю.

Мария еще два месяца жила. Инсульт. Лучше бы мне первому уйти, так без нее тяжело! Хорошо вот младший сын рядом живет, старший-то в Татарию уехал.  Еще мое хозяйство помогает – семь кошек и две собаки. Готовлю им, кормлю. 

Нэдда ПУХАРЕВА

Фото Булата ГАЙНЕТДИНОВА