Вспоминает Юрий Александров, Уфа

Юрий Владимирович Александров, родился в 1935 г. в Ленинграде. 

Под крылом самолета

- Мне было шесть лет, когда началась война. Мы жили в небольшом частном домике в районе  под названием Ржевка, рядом с пороховым заводом. Его как раз бомбили немцы. Однажды с сестрой Наташей проснулись (ей тогда четыре года исполнилось), а над нами вместо потолка небо – подбитый вражеский самолет, падая, снес крышу.  К счастью, никто не погиб. Мама завернула нас в одеяло и унесла в бомбоубежище, которое отец со своими друзьями вырыл в огороде. Так, в 1942 году наша семья осталась на улице. Мы жили в этом подземелье несколько месяцев, пока нас весной того же года не эвакуировали.

Юра Александров, 1941 г.

Родителей могли съесть

- Мама, Вера Васильевна, работала  лаборанткой на том самом пороховом заводе, отец, Владимир Михайлович - научным директором Ленинградского зоопарка. У него было университетское образование, но в партии не состоял, и директором его не назначали. Поэтому придумали такую должность, хотя практически он всем руководил.

Добираться до зоопарка приходилось пешком по реке Неве пятнадцать километров, транспорта ведь никакого. Мама каждый день преодолевала этот путь, чтобы получить паек, который ей передавал отец. Ему часто приходилось ночевать на работе. Вообще, ходить по улице было опасно, могли поймать и съесть. Каннибализм был очень распространен. Люди превратились в зомби. Поэтому многие без надобности из дома старались не выходить. На улицах блокадного Ленинграда не было ни кошек, ни собак, ни крыс - всех съели. Даже птицы не летали. Родители потом старались не вспоминать то время, и на тему блокады у нас в семье почти не говорили.

Слон спас бегемотиху

- Как-то бомба попала в слона, его разнесло на куски. Но пока из остатков туши выбирали осколки, мясо протухло. Его скормили животным, которые питаются падалью. В том числе бегемотихе по кличке Красавица. Она была знаменитостью, ее все оберегали, добывали для нее корм. Зоопарк  находился неподалеку от Петропавловской крепости, которую огибает протока Невы, тогда вся заросшая осокой. Оттуда и брали для нее траву. Бегемот животное всеядное, кормили чем могли. В том числе останками слона, других убитых животных, которых много  погибло под бомбами. А иногда и от рук голодных людей. Со слов отца персонал, рискуя собой, самоотверженно спасал питомцев, поэтому они ночевали на работе, охраняли зоопарк от мародеров, спасали от бомбежек. 

Красавица пережила блокаду.  Я видел ее, она долго жила после войны, пока не умерла своей смертью. Ей повезло.

Вначале украли кошку, потом оладьи

- Самое страшное воспоминание для меня и моей сестры - это когда соседи украли нашего кота и, вероятно, его съели. Мы очень любили животных. Как-то еще до войны папа принес домой осиротевших тигрят, тигрица во время родов умерла. Наша собака Аза их выкормила. Кстати, тигрята растут очень быстро, как-то играя, один из них провел лапой по Наташиной спине. У сестры на всю жизнь осталась тигриная метка - пять полос от лопаток до поясницы, следы от когтей.

Второе горе во время блокады - когда через открытое окно кухни кто-то стащил у нас оладьи из картофельной кожуры. Правда, в данном случае больше всего переживала мама, что ей нечем нас кормить.

Я был дворовым хулиганом. Промышлял тем, что воровал со сверстниками картошку - черную, мерзлую, гнилую. Ее возили на грузовиках-полуторках.  А я умел кататься на коньках, которые крепились веревками на валенки. Вооружившись большой палкой с набитыми гвоздями, я цеплялся за проезжающий грузовик, катился за ним и накалывал на палку картофелины. Если охота была удачной, приносил добычу домой, и мама пекла из нее оладьи.

Смертельный ужин

- Как-то немец особенно сильно нас бомбил, и мама не могла проведать нашу бабушку, которая жила на другом конце города. Когда, наконец, через три дня мама со своей сестрой смогли выйти из дома и добрались до бабушки, та уже была полуживая от голода. Ее привезли к нам. Мама дала ей что-то из еды, бабушка ела и дрожащими руками собирала крошки со стола. В ту же ночь она умерла от заворота кишок. Ее надо было кормить совсем по чуть-чуть… 

Сквозь огонь

- Нас эвакуировали в 1942 году вместе с зоопарком в Новосибирск. Туда отправили зверей, которых можно было перевезти. Помню, до Ладоги ехать было очень страшно, кругом пылал огонь, все вокруг горело.  Мы с сестрой сидели в грузовике, накрывшись одеялом. Потом ехали в телячьих вагонах. Это я уже плохо помню. В Новосибирск мы не попали, остались в Омске, где еще раньше остановилась наша тетя. Там мама устроилась на завод, тоже эвакуированный из Ленинграда. Туда старались попасть, чтобы потом вернуться домой. Это было почти невозможно, обратно пускали далеко не всех.

Из Омска в 1942 году папа ушел на фронт. Он 1912 года рождения, прошел финскую войну, с Великой Отечественной вернулся в 1947 году.  Мы к тому времени уже жили в Ленинграде. С войны отец регулярно присылал маме письма, он очень хорошо писал.

Немцев вешали на площади

- Из Омска мы приехали в Ленинград в1944 году, сразу после снятия блокады. Вначале нас поселили в зоопарке, жили с бегемотом под одной крышей целый год. Я уже ходил в четвертый класс. Потом переезжали с места на место.  Город было не узнать, конечно, мы лазили, где только хотели. В храме Спаса на Крови, там был дровяной склад, залезали чуть не на самый верх…  Так что я знаю Ленинград со всех сторон.

Сразу после войны по городу прошел слух, что на площади будут вешать немцев. Мама через весь Ленинград помчалась домой, чтобы мы с сестрой Наташей не узнали об этом и не пошли смотреть, боялась, что это зрелище травмирует нашу психику. Мы же ее радостно встретили на пороге, и сообщили, что видели, как немцев вешали. За ночь с них мародеры стащили одежду и обувь, и наутро пять трупов висели уже голые… 

Стал вольным геологом

- После школы я окончил геологический факультет Ленинградского университета. Во время распределения мне предложили на выбор несколько городов, я попросил, чтобы меня отправили туда, куда никто не едет.

Прошел весь Урал. Начинал оператором, в итоге стал ведущим специалистом геолого-разведки. Работали в Сибае, Баймаке, Подольске, медь искали.

Возвращаться в Ленинград не стал. Но там бываю каждый год у моего родного брата Александра, он после войны родился, в 1947 году. Саша служил на загранфлоте. По моим стопам пошел, я ведь прошел армейскую службу на морфлоте и передал брату свои знания. Сестра Наташа работала на ленинградской фабрике «Пятилетка», когда ушла на пенсию, занялась садоводством. Сейчас ее уже нет.

С женой Валентиной познакомились на работе. Она родом из Магнитогорска. У нас две дочери, младшая Людмила выбрала мою профессию, старшая Елена - экономист. Есть и внуки, старший окончил нефтяной институт, сейчас служит в армии, младший - старшеклассник, внучка занимается прикладным искусством.

Почему не захотел вернуться в Ленинград? Никогда не любил начальство, а здесь я был сам себе хозяин. Мы с бывшими коллегами до сих пор собираемся, и с палатками, гитарами уезжаем подальше от цивилизации. Приглашаем и вас!

 

Текст: Нэдда ПУХАРЕВА

Фото: Булата ГАЙНЕТДИНОВА