Вспоминает Лира Хайдарова (Давлетова), Уфа

     Меня зовут Лира Закиевна Хайдарова (Давлетова). Родилась 22 декабря 1938 года. Отец Закий Нуриязданович Хайдаров родился в Татарии. Его направили служить в Кронштадт, Морфлот. Он отслужил и решил остаться в Ленинграде. Мама приехала из Ульяновской области к родственникам в Ленинград. Там жил наш дядя, Минигали-абый. В Ленинграде она устроилась на работу на фарфоровый завод.

    [object Object],[object Object],[object Object]

        В 35-м году познакомилась с двумя мужчинами - Закием и Асадуллой. Оба полюбили мою маму. Но мама выбрала отца - Закия Хайдарова. Вскоре они поженились. Жили мирно и счастливо, как мама рассказывает. На самом деле, до войны жизнь была очень хорошая. Жили в коммуналке на станции Понтонная, как все, но денег хватало. Папа работал на судостроительном заводе, а мама, как я уже говорила, на фарфоровом. Но, к великому сожалению, в июне 41-го нашей мирной жизни пришел конец.

   

   Папу, конечно, сразу мобилизовали. А мама, которая на тот момент находилась на 7-м месяце беременности, осталась с нами – со мной, мне на тот момент было два года и с моей сестрой, ей было пять. Помню, она рассказывала, когда началась бомбежка, все побежали в бомбоубежище. По словам мамы, она заходила последней и выходила последней. С двумя детьми, с животом, с узелком в руках, с горшком, - в общем, со всем нашим хозяйством. Там было очень тесно и душно, но хоть бомбы на голову не падали. На 7-м месяце беременности мама рыла окопы. Так мы пережили июнь и июль. В августе уже началась эвакуация.

     23 августа 1941 года папа отвез нас на станцию Мга. Нас должны были эвакуировать в Вологду. Но когда мы приехали, узнали, что со станции Мга в Вологду поезда не ходят. Ночью был разбит Волховстроевский мост. И нам сказали, что пока этот мост не восстановят, поезда туда ходить не будут. Поэтому тех, кто приехал на эвакуацию, разместили в разных местах. Нас разместили в клубе.

    Когда мы устроились, мама с моей сестренкой пошла за молоком, а меня оставила охранять вещи. Приходит, а меня нет. Она очень сильно переживала, весь день меня искала. К вечеру меня привезли. Мужчина, который нашел меня, сказал маме, что я была в лесу. Когда мама снова меня увидела, очень обрадовалась. И каждый раз, когда она приезжала ко мне в Уфу, всегда обнимала меня и говорила: «Как хорошо, что я тебя нашла, дочурка. Я бы никогда себе не простила, если бы ты не нашлась в тот день».

     К сожалению, глубоко в сердце прятали наши матери боль потерь и утрат. И никогда ни о чём не рассказывали. Помню, как спустя 50 лет в 1992-м году наш главный врач Владимир Анатольевич Скачилов сказал мне: «Лира Закиевна, Вы записывайте каждое слово своей мамы, она у вас уникальнейший человек». Я пришла домой и говорю: «Мам, ну расскажи, как мы эвакуировались». И вот только тогда, в 92-ом году, она мне все рассказала. И я с ее слов записала все эти воспоминания.

   [object Object],[object Object],[object Object]

      Как-то среди ночи началась бомбежка. Напротив клуба упала зажигательная бомба. Стёкла все побились. Все двинулись к выходу, образовав пробку. Никто не хотел умирать. Только вышли на улицу, снова разрыв снаряда или бомбы. Многих сразу убило, а мама потом очнулась. Как она рассказывала, очнулась она в подвале. Оказалось, что маму ранило осколком в правую руку и левое бедро. В госпитале все врачи удивились тому, что осколок не задел меня и ребенка.

     Сестренке Розе было четыре с половиной. Она держалась за мамину юбку, но в момент взрыва её отбросило, и она попала в воронку. Единственное, что она помнила, так это то, что ее отбросило взрывной волной и как горели поезда. «Я лежала, смотрела на небо. Были очень крупные звёзды, и луна была такая большая, что я никогда после такой луны не видела», - рассказывала она.

     Так вот. Роза попала в воронку, где её засыпало. А мама долго не могла успокоиться. Спрашивала, где ее дети. Ей говорили, не волнуйтесь, они под присмотром. После взрыва санитары ходили и собирали раненых. Подошли к ней, посмотрели, потрогали и говорят: «Живая, живая». Потом положили на носилки и понесли в подвал.

     Потом приехал отец. Он долго искал маму. А мама была в госпитале почти неделю. На тот момент в Вологду уже ушел состав. И папа договорился, чтобы нас отправили в Ульяновскую область к маминой маме – моей бабушке. Это было 30 августа. А уже на следующий день немец занял станцию Мга.

 

    Мама рассказывала, что мы целый месяц ехали до Ульяновска. На каждой станции мама выходила, и ей делали перевязки. На ноге и на руке. Когда я вспоминаю эти дни, все время задаюсь вопросом, как мама могла с двумя детьми и таким животом все это пережить. Наверное, ей Бог помогал. В общем, через месяц мы добрались до Ульяновска, а потом до Мелекеса, а затем уже до деревни, где жила бабушка. Спасибо ей за то, что она не дала нам умереть с голоду. В феврале 43-го мы получили извещение о гибели отца, пулемётчика 34-ой отдельной лыжной бригады. Он погиб в бою за Синявские высоты.

 

     Помню, пришла в школу, а в этот день никто не учился. У нас не было радио, поэтому я не знала. Я пришла, а там техничка с трудом стянула с меня резиновые сапоги и растерла ноги. Помню, когда мы учились уже,  у нас стояла керосиновая лампа на столе, вокруг которой сидели трое учеников. И каждый старался к этой лампе поближе сесть.

 

     Было трудно, но спасибо маме, которая находила выход из любой ситуации. Помню, заняв у кого-то денег, а денег как всегда не хватало, принесла продукты. Кормит нас, а сама не ест. На мой вопрос: «Мама, почему ты не ешь?», она всегда говорила: «Я поела». Тогда мы ей верили. Сегодня душат слёзы от воспоминаний. Действительно, мы ей верили, а на самом деле она, конечно, нам отдавала последнее.

 

    И ещё из детских воспоминаний. Я хорошо запомнила, как по весне мы бегали за трактором, который вспахивал землю. А на поверхность выходила картошка прошлогодняя. Вот мы её собирали, и мама пекла лепёшки. Я до сих пор помню вкус этих лепёшек. Они рассыпались во рту, даже несмотря на то, что мама в них что-то добавляла.

 

    Ещё очень хорошо запомнила очереди за хлебом по карточкам. Вот только недавно я смотрела фильм «Два Фёдора». Там тоже как раз 47-ой год. Объявили по радио, что отменили карточки. Это было очень тяжело. Фёдор сказал, что потерял все карточки. Это было несчастье для всей семьи, если были потеряны карточки. И вот по карточкам мы ночами стояли в очередях за хлебом. И почему-то, я не знаю, что ли, счастье такое: доходила моя очередь и хлеб кончался. Потом мама перестала меня посылать. Ну, а если уж доставался мне хлеб, и давали маленький кусочек, то это было блаженство.

 

     Спасибо, конечно, маме, бабушке и дяде, что они нас поддержали в трудную минуту. Мама всю жизнь работала. Когда только родился братик, она тут же устроилась в ясли. Еще помню из рассказов мамы, как в апреле 43-го она спускалась в погреб за картошкой, а к нам пришел почтальон и принес письмо. Мама говорила: «Я тогда сразу поняла, что что-то случилось». И это было извещение о смерти отца.

[object Object],[object Object],[object Object]

      Моя мама, Фахри Сигбатуловна Сигбатулина сначала работа в яслях, а потом в детском саду. А когда мы уже немного подросли, переехала в город и устроилась охранницей на машинно-тракторную станцию. Она там проработала всю жизнь. Это было в городе Мелекесе Ульяновской области. Сейчас город переименовали в Димитровград.

 

     10 октября 1941 года родился братик. Папа, конечно, очень обрадовался, так как у него было уже две дочери – а тут мальчик. И он попросил назвать его Фарук. «Война не будет долгой. Скоро она закончится. Я вернусь, и будет пир на весь мир», - писал он маме. И почему-то все в это верили. Но, к сожалению, она затянулась и обернулась такими жертвами. Но благодаря силе воли и выдержке наших матерей, я считаю, мы выжили. И благодаря трудолюбию, к которому нас приучила мама.

     Друг отца Асадулла-абый выжил на войне, но он не смог эвакуировать свою семью из блокадного Ленинграда. После войны он не нашёл свою семью, его жена и дети погибли в блокадном Ленинграде. Асадулла нашёл мою маму в Ульяновской области, посватался, и они поженились. В 1947 году у них родилась дочь Галия. Мы ее называли Гальманчик. Но весь израненный Асадулла прожил недолго, умер в 1948-49гг. Несмотря на трудности, на тяжёлые годы, мама прожила 92 года. Умерла в 2004 году. И похоронена в Уфе.