Вспомирает Мария Ивановна Сухорукова, Балашиха
Я, Сухорукова Мария Ивановна, родилась 24 октября 1925 года в Ленинграде. Когда началась война, мы с братишкой жили на даче в деревне, в районе Детского села, так в то время называлось Царское село. Мне было в то время пятнадцать с половиной лет, братишке около восьми.
Рано утром мы с хозяйкой дачи отправились на прогулку. Самым ярким воспоминанием было возвращение с прогулки. Мы должны были перейти на другую сторону железной дороги. На путях стоял эшелон с военными, а мы еще не знали, что началась война, и мы были свидетелями того, как командир прощался с женой, как он не мог оторвать от себя ее рук, а эшелон уже тронулся. Эту картину я никогда не забуду. Это было 22 июня 1941 года.
Не буду описывать, что происходило с сентября 1941 года по март 1942 года, так как это самые тягостные воспоминания. Сгорели Бадаевские склады. Наступил голод, а вместе с ним холод, темнота. Угасали жизни самых дорогих и близких людей. Из близких родственников и родных остались мы вдвоем с мамой, которая тоже слегла. Сил у нее не было, страшная цинга, только и могла кушать размоченный хлеб (так называемый хлеб), да пить воду.
На радость нам всем Ленинград мог сообщаться с Союзом. Через Финский залив на катерах, а далее по большой земле через Вологодскую и Ярославскую области происходила эвакуация жителей в восточные районы СССР. Радио в Ленинграде работало круглосуточно, и однажды я услышала, что на завод им. Егорова, что у Московских ворот, приглашаются рабочие. Так я попала в марте 1942 года на работу. Конечно, вагонов не изготовляли, а переквалифицировались на дезинфекционные камеры (мы их называли «вшивобойки»).
Сколачивались щиты, которые обивались листами железа, обивались швы уголками, уголки резали, гнули, сверлили отверстия - все вручную. Затем, кто постарше и посильнее, собирали эту камеру, ближе к двери устанавливали печь-времянку, огораживали стальной проволокой, на которую вешали крючки, которые также изготавливали вручную. И это сооружение отправлялось на передовую линию обороны, так как у солдат не было возможности ни помыться, ни постираться, а только вот таким способом продезинфицироваться, т.е. избавиться от насекомых путем высокой температуры в камере. Вот таким способом я участвовала в обороне Ленинграда.
Ходили по домам сандружинницы, выявляли людей, которые не могли двигаться. Навестили и нашу квартиру, в которой в 4-х комнатах никто не жил, только мы с мамой. Сандружинницы оставили повестку на мое имя, чтобы я явилась в Райисполком, мне сказали, что маму эвакуировать без сопровождающего нельзя и мне необходимо взять расчет и отправиться в Томск или в Барнаул.
Наш эшелон проходил по Вологодской области, как обычно стоял в дневное время на путях, пропуская военные составы к «Дороге жизни», к Ленинграду, а нам разрешали пройти в близлежащие деревни обменять какие-либо вещи на продукты. В одной деревне я уже не помню, что мы меняли, но у меня до сих пор перед глазами стол в избе, а на столе блюдо земляники с молоком. Мы за столом вдвоем с мамой, а хозяйка в черном платке стоит в дверях с детьми, смотрит на нас со слезами на глазах и говорит: «Просите Христа ради, а хлебушка у нас нет». Я этого никогда не забуду. Такое добро не забывается.
Мне по жизни встречаются отзывчивые, добрые люди. Ко мне подошла женщина и говорит: «Девочка, что задумалась?». Я ей отвечаю: «Не знаю, куда эвакуироваться». А она мне говорит: «У вас есть родственники поближе?». А я говорю: «Мои родители из Рязани». И она мне посоветовала обратиться к уполномоченному, вербовавшему рабочих в Балашиху, на 120-й завод, который в первые дни войны был эвакуирован на восток.
Уполномоченный меня сначала не хотел брать, говорит: «Ты несовершеннолетняя». А я ему в ответ: «Да, я несовершеннолетняя, но работаю по 12 часов, а потом хожу рыть укрытия от обстрелов». Так я попала в Балашиху на 120-й завод, затем 219-й, затем БЛМЗ, завод, на котором проработала более сорока лет от ученика до начальника бюро. Но это уже другая история.
А самое яркое ликование было в ночь на 9 мая 1945 года. Я работала во вторую смену. Когда закончилась война, были выключены станки, все обнимались, радовались и плакали.
Награждена знаком «Житель блокадного Ленинграда», медалью «За доблестный труд в Великой Отечественной войне» и многими юбилейными медалями.
