Вспоминает Людмила Козловская, Люберцы
Родилась я 12 февраля 1932 году в Ленинграде. В 1941 году закончила первый класс. На каникулы отправилась с тетей в Выборг. Там и застала война. Уже на следующий день, 23 июня, мама приехала и забрала меня домой.
Мой старший брат в 1941 году закончил десятый класс и поступил в военное училище. Вместе с училищем был эвакуирован в Томск, оттуда впоследствии ушел на фронт. А я с родителями осталась в Ленинграде. Отец работал на заводе, а мать была сандружинницей при домоуправлении.
Началась блокада — бомбежки, обстрелы, голод. Дети еще ходили в школу, но жить становилось все хуже и страшнее. Однажды в дом, где мы жили, попало сразу две бомбы, рухнула часть стены, но квартира уцелела. Взрывная волна только распахнула все окна, и предметы попадали на пол.
Еще одно яркое воспоминание — задержание шпиона-предателя. Какой-то парень пускал с крыши сигнальные ракеты, чтобы вражеские самолеты знали, что надо бомбить. Ребята увидели его случайно и тут же сообщили о подозрительном гражданине военному патрулю. И тайный враг был обезврежен...
А один раз бомба упала на крышу бомбоубежища и не взорвалась. Из убежища всех вывели, приехали саперы, аккуратно, не дыша, развинтили бомбу, удалили взрыватель. А толстое, маслянисто-черное, металлическое «тело» крылатой смерти уложили в ящик с песком и увезли.
Становилось все холоднее, и люди начали разбирать на дрова деревянные строения. Два этажа в доме, где мы жили, были деревянными, и жители разобрали на дрова и их. В городе не было света — все окна были закрыты фанерными ставнями, чтобы ни один лучик света не просочился наружу.
Люди готовили студень из столярного клея. Горько, противно, но силы поддерживает! Хорошо, если удавалось поесть в столовой — там можно было получить дрожжевой суп. Воду брали из фонтанчика на соседней улице, пока он не замерз. Дальше пришлось ходить на Неву к проруби.
Транспорт не действовал, и отцу приходилось добираться до работы пешком. В январе 1942 года он умер от дистрофии. А в марте того же года умерла и мама — уснула вечером и не проснулась. И тогда я сама пришла в приемник- распределитель, откуда была направлена в детский дом № 64.
В детском доме 1 мая 1942 года меня приняли в пионеры. В июне детей эвакуировали в Ярославскую область. Когда ехали на поезде до Ладоги, видели, как фашисты пытались разбомбить эшелон. Но зенитчики отогнали самолеты. До нового места добирались две недели.
Мы все делали сами — мыли полы, носили воду, пилили дрова, ухаживали за скотиной, работали на огороде, чинили одежду, а мальчики еще и ловили рыбу. Кроме этого, работали в колхозе — собирали колоски, дергали и расстилали лен, убирали горох, вязали ячмень. Я пробыла в детском доме четыре года.
В 1945 году приехала к тете в Люберцы. Здесь закончила седьмой класс Михельсоновской школы №2, а затем педагогическое училище. Два года отработала в Молдавии, а потом вернулась в Люберцы. Работала во второй, пятой, седьмой школе. С 1956 года — в девятой школе. Имею медали «Ветеран труда», медаль Жукова, знак «Жителю блокадного Ленинграда». Сейчас на пенсии, у меня двое детей и шесть внуков.
