Екатерина Волкова: «Крупская хотела сдать нас в детдом...»

Мать спасала восьмерых детей дважды - от голодомора и от блокады. Одна из спасенных, Екатерина Волкова, ныне жительница города Октябрьского, поведала, как их семья пережила все эти напасти и оказалась в Башкирии. Екатерина Романовна  рассказывала историю своей жизни без лишних эмоций, стараясь не шокировать нас подробностями. Немецкие гены сказались даже на ее манере вести беседу: все факты четко по полочкам. Иногда вместо ответа на вопрос - обаятельная улыбка. 

Немецкая семья - мама Мария Антоновна, в девичестве Маер, и папа Роман Иванович Данау, работали в одном из колхозов Саратовской области и воспитывали восьмерых дочек. Старшая родилась в 1918 году, младшая - в 1932. Самую маленькую отец уже не увидел:  однажды ночью за ним пришли люди в штатском. 

Куда и зачем увели многодетного главу семейства и что с ним потом стало - неизвестно. О причинах можно было только догадываться. Поэтому на эту тему мама с детьми никогда не разговаривала - от греха подальше. Ведь и за ней могли прийти в любой момент. Несмотря на то, что она была удостоена звания «Мать-героиня» и награждена орденом. 

Спасаясь от голода и возможных преследований, Мария Данау решила податься в Москву. Поезд, битком набитый семьями с детьми, встречала Надежда Крупская, которая в качестве помощи предлагала родителям пристроить детей в интернат или детдом. Многие, особенно многодетные, соглашались. 

Но Мария Данау наотрез отказалась: «Я своих девочек от голодной смерти спасла не для того, чтобы потом их чужим людям отдать. Поеду к брату с сестрой в Ленинград». Знала бы она, чем это спасение обернется через десять лет...

Добрый Захаров 

В Ленинграде по совету брата пошла устраиваться в совхоз «Пригородный». Ей не было и тридцати, но от стрессов и пережитого голода Мария Данау страдала болезнью желудка. Директор совхоза Захаров специально определил ее работать дояркой. Так и сказал: «Мария, бери молоко для детей и сама тоже пей - лечи свой желудок». 

Старших дочерей (им было по 13 и 14 лет) он устроил на работы в теплицы. Младших определил в детсад и ясли. 

- Мама потом всю оставшуюся жизнь вспоминала этого Захарова добрым словом, он очень помог нашей семье, - продолжила рассказ Екатерина Волкова.- Мы все жили в бараках, комнаты были разделены перегородками, которые не доходили даже до потолка, в этих закутках обитали такие же, как мы - бежавшие от голода семьи с детьми. Я в семье была шестым ребенком. Меня назвали Екатериной в честь моей крестной - маминой сестры. 

Роща прятала от бомб 

Из совхоза «Пригородный» школьники топали полкилометра до станции Парголово Выборгского района, где располагалась ближайшая школа. Катя Данау окончила третий класс, но в четвертый пошла только год спустя - началась война, и школу переоборудовали под госпиталь. 

- О войне мы узнали по радио, практически сразу на нас обрушились бомбежки, вой сирен. Стали происходить такие страсти! - внешне спокойно говорила Екатерина Романовна. Волнение выдавало то, что она стала повторять слова и фразы. - Детям поручили заклеить крест-накрест полосками бумаги оконные стекла, чтобы они не разлетались вдребезги от взрывов. А взрослые и дети постарше рыли окопы. Свет везде отключили. 

Как только объявлялась тревога, всех заставляли прятаться в бомбоубежище, расположенное неподалеку в сосновой роще. Местность была болотистая, и помещение постоянно наполнялось водой так, что не войти. Ночь, света нет, впотьмах нас пытаются загнать в убежище, а мы жмемся под деревьями. Роща нас спасала. Едва стихало, мы разбредались по своим баракам. 

Совхоз «Пригородный» считался богатым, но едва началась война, все совхозные запасы сразу отправили на фронт. Конечно, мама успела посадить картофель, а в сарайчике держала кур и козочек. За счет них мы продержались несколько месяцев, но зимой 1941 года начался невыносимый голод. Из еды - только пайки по хлебным карточкам - глинистые кусочки из жмыха, которым в мирное время кормили домашний скот. 

Дядя потерял ногу 

Тем временем Катин дядя, Роман Антонович Маер, работал водителем в одной из воинских частей, возил экспедитора. Как-то раз их в дороге застал артобстрел. Около его машины взорвался снаряд. Экспедитор оглядел себя - вроде цел, водитель на себя посмотрел - вроде тоже. Они увидели на полу автомобиля лужу крови, которая растекается. «Ничего не понимаю, откуда это?» - удивился экспедитор. 

Дядя Роман попытался подняться, чтобы прояснить ситуацию, а его левая нога, как плеть - бедро все оказалось раздроблено. В состоянии шока он даже не сразу сообразил, что произошло. 

Раненого доставили в госпиталь, обустроенный в подвале обувной фабрики «Скороход», где он пролежал 12 часов, пока подошла очередь в операционную. Как он выжил - непонятно: видимо, сумели остановить кровотечение. А потом ампутировали ногу под самый пах. 

- Это была поздняя осень 1941 года, мы с мамой ходили навещать дядю Романа. Дойти до госпиталя было трудно: по пути неоднократно приходилось срочно искать укрытие, чтобы переждать очередной обстрел. Потом он с семьей эвакуировался. 

Было восемь, стало девять

Мария Данау, как только ей предложили эвакуироваться, сразу согласилась. Тем более что вторая дочь Эмма накануне войны вышла замуж, ее мужа сразу забрали на фронт, а через десять месяцев в семействе Данау случилось прибавление - Эмма родила дочку. 

- Эвакуировались в конце марта 1942 года, стояли сильные морозы. Мы жили близко к Ладожскому озеру, где весь лед был в «дырах» от бомб. Но нам повезло. Доехали до эвакуационного пункта, там нас покормили, дали хлеба и немного сухарей в дорогу, погрузили в товарные вагоны и отправили на Север. 

Товарняк до места назначения шел ровно месяц. Вагоны без окон были битком набиты людьми, ехали, как в ящике. 

На каждой станции из вагонов выносили трупы. А когда останавливались два эшелона с эвакуированными, трупы складывали по обе стороны железной дороги. Даже блокадники, повидавшие немало ужасов, не в силах  были смотреть на такое количество погибших взрослых и детей. 

- Вещей у нас никаких не оставалось, поэтому мама взяла в дорогу только деньги, какие были. На каждой станции местные жители торговали вареной картошкой, овощами, кипятком. Мама понемногу покупала еды, и так мы с трудом, но продержались. 

Дорожная трагедия

Одна история двенадцатилетней Кате навсегда врезалась в память. Распухшая от голода женщина кое-как спустилась из вагона на насыпь и попыталась пролезть под соседним составом, который перегородил перрон, где давали кипяток. 

За ней из открытой двери наблюдали трое маленьких детей: они плакали от страха и звали маму назад. Вдруг состав тронулся и переехал женщину. Дети замолчали и в оцепенении смотрели на останки матери, по которым проезжали вагоны. Через несколько минут их поезд увез навсегда с этого места. 

Тайга-кормилица 

Семью Данау поселили в поселке Памяти 13 Борцов Красноярского края. Жили в основном за счет тайги, собирали ягоды, грибы. По весне - черемшу, ее потом на рынке продавали. Местные эвакуированных сторонились. 

- Они равнодушно на нас смотрели, не понимали, что мы, блокадники, пережили, - пояснила Екатерина Романовна. - Во время войны у них было все: коровы, куры, овощи. Они не знали голода. Выкидывали картофельные очистки, а мы их собирали и сажали на торфянике, где нам дали делянки под огород. 

Осенью двести ведер картошки накопали, хватило до следующего урожая. Потом мы уже свой картофель сажали, не очистки. 

Там тоже жизнь на истории не скупилась. По соседству с семьей Екатерины Романовны жил пчеловод, держал пасеку в глубине тайги. Однажды привез оттуда двух медвежат и посадил в клетку во дворе. Ночью за ними пришла медведица, всю ночь жалобно выла возле ворот. Пчеловод, вместо того, чтобы отдать ей медвежат (она бы их с собой увела), - взял и пристрелил медведицу. Потом и медвежата с голоду померли, он их собакам скормил. Зачем? Может, они у него мед воровали, не знаю. Странные они были все какие-то, жестокие. Нам было не понять их нравы. 

Поскольку в поселке работы не было, моих двух старших сестер, Иду и Марию, направили в Башкирию сплавлять лес. Потом мама, чтобы воссоединить семью, нас тоже туда привезла. В августе 1946 года мы переехали в Соцгород - ныне Октябрьский. 

Здесь я вышла замуж за нефтяника Ивана Волкова, с которым мы прожили 42 года. У меня сын и двое внуков. Из восьми сестер в живых нас осталось трое: я, Ирина в Екатеринбурге, да Нина в Минске. 

И во время войны, и после мы много чего повидали. Не хочется даже вспоминать. Да и потом, разве кому-то это сегодня интересно? - задалась вопросом под конец беседы Екатерина Романовна Волкова. 

Записала корреспондент газеты «Единая Россия-Башкортостан» Нэдда Пухарева. Помощь в сборе материалов оказала волонтер Межгосударственной телерадиокомпании «МИР» Лилия Мифтахова.