Честный снайпер в спину не стреляет...

«Когда наш отряд гнал из леса немцев, один из них, самый молодой, начал отставать. Он постоянно оглядывался на меня, я его держал на прицеле. Но выстрелить в спину так и не смог, ведь враг уже бежал. Воевать тоже надо честно», - вспоминает рядовой 72-й стрелковой дивизии МИСБАХ БАИШЕВ. 

В семейном архиве бережно хранят повестку на фронт, которую выпускник деревенской Юнтирякской неполной средней школы получил в 1942 году. Ему тогда едва исполнилось 17 лет. В повестке говорилось, что новобранцу следует явиться в село Дюртюли, иметь при себе военный документ, теплую одежду, обувь, полотенце, кружку, ложку, смену белья, продукты на три дня...и подводу с фуражом на триста километров. 

Спасли ранения 

- Меня определили в снайперскую школу в Алкино. Раньше я никогда не стрелял, научили там. Потом нас держали в резерве, а в декабре 1943 года отправили на Ленинградский фронт. Первый бой приняли в Красном Селе, - продолжает рассказ Мисбах Гильмутдинович. 

Но в качестве снайпера ему воевать не пришлось. На месте пополнению выдали вместо снайперских винтовок штыки без патронов, поскольку оружия и боеприпасов не хватало. Потом уже бойцы получили автоматы и пулеметы. 

У 72-й стрелковой дивизии задача была зачищать окрестные леса от фашистов. Ежедневно на зачистку уходили сотни красноармейцев, а возвращались единицы. Наутро присылали новую партию 18-летних ребят, к вечеру снова возвращались далеко не все. Погибших в тот момент не хоронили, и вся округа была усеяна телами. 

- Кругом одни болота, а мы в валенках и дубленках, которые насквозь промокали, потом промерзали, - рассказывает Мисбах Гильмутдинович. - Все время, пока освобождали Ленинградскую область, жили под открытым небом, спали на снегу. За ночь пытались немного подсушить обувь и одежду возле костра, но из-за сырости ничего не сохло. 

На фотографии: 1937 год, село Дюртюли. Мама Мисбаха НАФИЗА ЯНГИРОВНА, на руках младший брат АХНАФ. Справа в тюбетейке отец ГИЛЬМУТДИН, слева родной брат мамы ГУМЕР. Брат Ахнаф умер в 1943 году, после того, как съел пшеницу из колосков, перезимовавших на поле. Всего в семье Мисбаха было 4 брата  и 1 сестра: АХМЕТСУЛТАН, КАШФОЛЬМАГАН 1921-1941гг, ХАНА 1919-1947 гг, МИСБАХ и АХНАФ.  

Тогда-то я узнал: чтобы в таких условиях согреться, надо раздеться. Какой самый тяжелый был бой? Не знаю, один переходил в другой, разницы мы не ощущали - это было одно сплошное сражение. Гнали фашистов до Нарвы. 

Как известно, там враг окопался крепко. Несколько месяцев продолжались боевые действия в Нарвском районе при освобождении территории от немецко-фашистских захватчиков в 1944 году. Тогда же Баишев получил тяжелую контузию: во время артналета от разорвавшейся поблизости бомбы из ушей и рта хлынула кровь, думал - все, умер. Обошлось. 

Под Нарвой его ранило трижды, причем в правую руку. Первые два раза обошлись легко, и после ленинградского госпиталя рядовой Баишев возвращался в строй.
 

На третий раз, в марте 1944 году, ему размозжило локтевой сустав. Стоял вопрос об ампутации, но хирурги спасли руку. В эвакуационный госпиталь, расположенный в Усолье-Сибирском на берегу Ангары, эшелон с ранеными ехал месяц. В августе, как инвалида второй группы, его из армии комиссовали, и Мисбах Баишев вернулся домой. 

- Думаю, я выжил благодаря ранениям, - продолжает собеседник. - Потому что из ленинградских лесов было только два пути: либо в госпиталь, либо на тот свет. 

И в качестве подтверждения рассказал историю: отряду нужно было переправляться через Ладожское озеро. Помочь вызвались местные партизаны, которые уверили командира, что знают, где на переправе покрепче лед, и повели отряд за собой. 

В какой-то момент лед стал трещать, бойцы насторожились, но даже тогда никому в голову не пришло, что это предатели. Тогда когда вдруг с берега их осветили мощные прожектора и отряд, который оказался на озере, как на ладони, начали расстреливать немцы, сами партизаны-самозванцы куда-то исчезли. Больше половины отряда тогда погибло: в дубленках и валенках у них не было шансов выбраться из воды. Чудом остался жив в этой переделке рядовой Баишев, который получил там второе ранение. 

На круги своя

- Раньше, как только заходил разговор о военном прошлом, отец его сразу сворачивал: «Война - это очень страшно, не надо вам знать». Так что многие подробности мы выяснили сравнительно недавно. Только видели, что у него рука повреждена и на голове есть следы от контузии, - рассказывает дочь нашего героя ГУЗЕЛЬ БАЙКОВА. 

- В результате папа как начал работать сразу по окончании школы в 1939 году счетоводом-бухгалтером, так и продолжил после войны. До самой пенсии он трудился ревизором сначала в объединении «Башнефть», затем - на «Гидравлике». Они у нас с мамой трудоголики. 

Старший брат Баишева - СУЛТАН - вернулся в 1946 году. Его забрали в армию еще до начала войны в 1940 году. Он воевал под Брестом, там попал в плен, оттуда его переправили в Финляндию, в лагерь для военнопленных. Вот он-то и перетянул Мисбаха в Балтачевский район бухгалтером на машинно-тракторную станцию (МТС), по тем временам важный участок работы на селе. 

Там же, в районе, заведовала райздравотделом акушер-гинеколог, депутат ФАНИЯ ВАЛЕЕВА. Она обратила внимание на интересного молодого человека, который пользовался успехом у девушек. 

- Я был непьющий, работящий, серьезный, аккуратно одевался, - наконец заулыбался собеседник. Так что мы оба сделали удачный выбор. Кстати, жене пришлось оставить девичью фамилию из-за своего депутатства. Я не возражал. Так она и осталась Валеевой. Ее потом взяли в ординатуру в уфимскую клиническую больницу. 

- Акушер-гинеколог - сложная профессия. Ее как практикующего врача постоянно вызывали на экстренные случаи, она пропадала на работе, так что воспитывал дочку я, а потом и внуков. Пришлось всю домашнюю работу взять на себя, особенно после одного случая. 

И рассказал, как однажды перед операцией именитый профессор сделал Фание замечание про ее заусенцы: «Деточка, руки у хирурга должны быть в идеальном порядке. Или дом, или работа!» В итоге Мисбах Гильмутдинович умеет убираться, стирать, готовить, шить, гладить и не только. «Видите, на лоджии кресло стоит? Это я смастерил для жены, чтобы она сидела, воздухом дышала. И карнизы для штор я тоже сам сделал».

- Да, в детстве у нас в доме вся мебель была сделана папиными руками, - подтвердила дочь Гузель. - Вообще, все во дворе всегда завидовали тому, какой у меня отец. Надежнее человека я больше встречала. Мы часто шутим, что у нас в семье все медики, один папа нормальный. Они вместе с мамой уже 65 лет, обоим по 93 года. 

Суровый и неразговорчивый защитник Ленинграда вмиг засиял улыбкой, едва речь зашла о Фание Галимзяновне. С охотой и подробно принялся он рассказывать о своих домашних хлопотах: «Вот намажу кусочки хлеба маслом, потом медом и кормлю жену из рук. Самой-то ей трудно, болеет». 

- Мы не ссоримся никогда. Мне Фания постоянно говорит, что без меня ее бы давно не было, - признается Мисбах Гильмутдинович. Секрет нашего семейного долголетия в терпении прежде всего. И никогда ни на кого нельзя повышать голос. И так вести себя надо не только дома, но и на работе - в общем, везде. 

Уже в коридоре, когда прощались, хозяин дома поинтересовался, показали ли мне домочадцы «ту самую фотографию» его жены или нет. Показали, конечно. «Правда, очень красивая?» - спросил снайпер. «Точное попадание», - пошутили мы с фотокором. «Вот!» - с нескрываемой гордостью было сказано в ответ. 

НЭДДА ПУХАРЕВА, Газета «Единая Россия - Башкортостан».