Папа приехал с фронта и оставил маме записку: «Муся, береги детей...»
Вспоминает Элеонора Александровна Черникова, 12.04.1937 г. рождения:
Меня зовут Элеонора Черникова, моя девичья фамилия Малявкина, я родилась 12 апреля 1937 года в городе Ораниенбаум.
Мои родители жили в Ленинграде и Ленинградской области. Папа, Александр Гурьевич Малявкин, был военным, служил в Кронштадте и Ораниенбауме. Мама Малявкина Мария Генриховна, по девичьей фамилии Гессель, была 1911 года рождения.
В Ленинграде наш дом стоял там, где сейчас находится Площадь Мира. Мы жили всей семьей там - я, папа, мама, брат Толя и бабушка. Ее девичья фамилия была Кузнецова, она вышла замуж за немецкого ремесленника-сапожника по фамилии Гессель. В их семье было много детей - одиннадцать или двенадцать.
Когда началась война, отец ушел на фронт. Маме было тридцать лет, брату Толе девять, мне четыре года. Я толком не помню, как началась война, помню только, что сразу же не стало еды.
Папа приехал в сентябре 1941 года с фронта домой, но никого не застал. Дома написал записку маме: «Муся, береги детей...» - она до сих пор хранится в семье как реликвия.
В это время, по всей видимости, мама со мной и Толей куда-то поехала. От отца еще остался снимок и его небольшая карточка-удостоверение - это все. Отец пропал без вести в октябре 1941 года в боях под Ленинградом. Мама потом всю жизнь его искала, но сведения были только от его командира: П «Начался бой, после которого многие не вернулись. Его тело так и не было найдено».
Во время блокады мама работала на двух работах из-за карточек. Первая работа - завод, там больше давали карточек, вторая - какая-то фабрика, где тоже выдавали карточки на хлеб. Ночами во время бомбежек мама также дежурила на крышах домов.
Ели в блокаду сухари, хлеб, выданный по карточкам, иногда мама с работы приносила какую-то баланду. Когда мама уходила из дома, всегда закрывала нас на замок - боялась, что съедят.
Когда брат уже лежал, не мог ходить от слабости, я вылезала из форточки, шла на соседнюю помойку, копалась в мусоре и искала что-то съестное.
Мама рассказывала, что однажды соседи принесли мороженое мясо и сварили из него суп. О гигиене тогда мало беспокоились, и в кастрюлю положили какие-то очистки, чтобы было сытнее. Когда начали есть, обнаружили в супе человеческие пальцы. Все выбросили, и соседи потом долго плакали, но делать было нечего - это был голод.
В блокаду в нас было много родственников, в основном мамина родня, так как у ее одиннадцати-двенадцати братьев и сестер были свои семьи, дети, были родственники папы, его братья и сестры. Все взрослые мужчины ушли на фронт, а женщины, дети и старики - в городе или области.
На фотографии Элеонора Александровна Черникова, май 2017 года.
Сначала моя бабушка Анна Ивановна Гессель-Кузнецова жила с нами, но позже ее забрала младшая сестра мамы, у которой бабушка умерла от голода. У тетки, Роньшиной Нины Гурьевны, сестры отца, в блокаду от голода скончались двое детей, ее девочке было почти семнадцать лет, а мальчику Юре - семь. Сама Нина Гурьевна в это время умирала от голода в больнице, куда ее увезли уже без сознания. В больнице она смогла выжить, так как больных хоть как-то кормили, а дети умерли.
Больше детей у нее не было, и всю жизнь она корила себя за то, что не смогла сохранить их. Много лет после этого она каждую неделю ходила на кладбище в Петергофе. За свою деятельность во время войны она была награждена Орденом Ленина - подробностей награды я не знаю.
Так мы пережили первую зиму 1941 - 1942 годов, весной начали есть первую траву. Потом открылась Дорога жизни, и мы были вывезены по ней на баржах. Нас посадили на поезда и отправили поначалу в направлении на Сталинград, но потом по дороге поезда перенаправили в Башкирию.
Сама я этого не помню, все по рассказам мамы. В это время тоже было голодно, брат Толя почти умирал, не вставал до самой Башкирии. Только уже где-то на подъезде начал потихоньку вставать.
Эвакуировались мы в какую-то очень дальнюю деревню в Башкирии, на подселение к чужой семье. У нас с собой не было даже матраса. Оттуда через несколько лет мама перебралась в Уфу, устроилась на работу в городе счетоводом на кожгалантерейную фабрику.
Мы с Толей пошли в школу. На фабрике маме дали комнату в так называемой «Соломитке», соломитных домах ниже Сельхозинститута. Там мы прожили десятки лет, и лишь в начале 60-х нам дали квартиры в «хрущевках» - сначала маме, потом мне с мужем.
В 60-е мама ездила в Ленинград, когда уже нельзя было возвращаться туда на проживание, прописка была отменена. Ленинградский наш дом во время войны разбомбили. Я была в Ленинграде в 1970-е годы по путевке на экскурсии, посетила дальних родственников в Ораниенбауме и Петергофе.
Сейчас в Колпино и Петергофе живут очень дальние родственники, дети двоюродных братьев и сестер, но поскольку старшее поколение родственников уже умерло, связь почти не поддерживается.
Мама была похоронена в Уфе на Южном кладбище в 1977 году.
Брат Толя выжил после блокады, окончил школу-десятилетку и поступил в летное училище города Бийска. Все детство он мечтал стать летчиком и космонавтом - тогда успехи нашей авиации были гордостью всей страны. Поступал в группу подготовки будущих космонавтов, но его не взяли из-за роста: блокада оставила на детях свои следы, и его рост во взрослом возрасте не превышал 168 сантиметров. По стандартам здоровья это для космонавтам считалось недостаточным.
Всю свою жизнь, как и наш отец, Толя был военным. По специальности - действующим летчиком боевых вертолетов, часто по службе переезжал с места на место. Служил в Афганистане, имел военные награды. Последнее место его службы - Сызранское вертолетное училище. Полковник Малявкин Анатолий Александрович умер в 2008 году. У него есть жена и два сына, они живы и здоровы, живут в Сызрани. Сыновья: Малявкин Александр Анатольевич, врач-кардиолог, ему 59 лет и Малявкин Николай Анатольевич, инженер текстильного оборудования, ему 57.
У меня трое детей: Наталья Петровна 1960 года рождения, Лариса Петровна 1962 года и Елена Петровна 1973 года рождения. У старшей дочери есть дочь, моя внучка Александра, и у нее есть маленькая пятилетняя доченька Настенька - она моя правнучка.
Записала Лариса Петровна, дочь Черниковой Элеоноры Александровны.
