Вспоминает Людмила Мустафаева, Королев
Плачу редко, но воспоминания ранней поры детства всегда вызывают такую острую боль и горькие слезы, что стараюсь как можно реже возвращаться к тем долгим блокадным дням. Нет ни в кино, ни в художественной литературе, ни в очерках той жуткой правды о тех 900-х днях и ночах блокадного Ленинграда.
Передо мной проходит калейдоскоп тех событий осажденного города. Большая коммунальная квартира на углу Невского проспекта и Владимирской улицы. В ней живут два дяди Миши. Один партизанит и время от времени появляется в квартире; в его последний приезд комната была полна мальчиков, они спят вповалку, а он и говорит маме: «Пропаду я с ними, какие они вояки. Это же дети».
Больше мы его не видели. Он погиб. Но осталась память о нем: нас у мамы трое и в каждый свой приезд он старался помочь нам. Запомнила очень вкусные собачьи потроха. Но и мама не оставалась в долгу: из сладкой земли с Бадаевских складов варили чай и наслаждались им в долгие холодные и голодные вечера.
А какие были вкусные котлеты из соседской кошки! Мы завели патефон, чтобы соседка не услышала, как ее кошка отчаянно мяукает. «Люся, танцуй, танцуй, стучи ножками громче…». Долго потом надеялись найти еще такое лакомство, но, видимо, кошек было значительно меньше, чем желающих... Уже съели все ремни, содранные обои с клейстером…
А вот перед глазами другой дядя Миша. Он медленно умирает в своей маленькой комнатке при кухне. У него и тети Наташи тоже трое детей.
Наши мамы уходили рано, приходили поздно, они колесили по всему городу в поисках магазина, где можно было бы отоварить продовольственные карточки. Мы, дети, все вместе играли во что-то. Вместе было как-то теплее и забывался сосущий голод.
Дядя Миша попросил достать охотничье ружье. Оно висело над его кроватью. Выстрел в голову. Стена забрызгана кровью и вопль вернувшейся без хлеба тети Наташи: «Дезертир! Что ты наделал! Оставил меня одну с тремя детьми!»
Время от времени возникали разговоры о необходимости эвакуации. Но вот эшелон разбомбили. Дети погибли. Через какое-то время снова сборы. На этот раз фашисты потопили пароход с детьми. «Нет, ребята, будем все вместе до конца в родном городе», - приняла решение наша мама.
Когда я надолго пропадала где-то в закоулках большого проходного двора, мама, обезумевшая от ужаса, бегала и искала меня с отчаянными воплями: «Люську съели!» А когда я находилась, этот жуткий страх на время отступал.
А еще в одной комнате коммуналки лежала больше месяца умершая Нина Михайловна. Ей уже ничем нельзя было помочь. А вот ее дочка еще раз получила продовольственные карточки на нее. Так с того света мать помогала своей дочери выжить.
Помню одну из последних страшных бомбежек. Бомба попала в переполненный трамвай. По лестнице занесли раненых в кинотеатр «Титан». А потом кровь сливали шлангами. Сейчас остов этого трамвая находится в Музее обороны Ленинграда.
Несколько раз у нас дома останавливались знакомые отца, воевавшего на Ораниенбаумском пятачке. Они приезжали или приходили по «Дороге жизни» в штаб Ленинградского фронта. И всегда с самым дорогим подарком – хлебом. После их ухода мама отрезала по маленькому кусочку в надежде растянуть этот драгоценный хлеб на несколько дней.
Ночь. Мы с сестренкой Ритой и братом Женей громко ворочаемся. «Мама, а вдруг бомба попадет в наш дом, и тогда хлеб пропадет». И вот в мгновенье ока весь хлеб съеден. Теперь можно спать. Пусть бомбят. Хлеб не пропал.
В один из таких приездов старшего брата Женю увезли с собой за линию фронта. У него уже стоячие глаза. Мама боится, что мы больше его не увидим. А его в полку поставили не только на ноги, но и выучили на радиста. И он в свои 13 лет освоил один из первых в полку азбуку Морзе (до этого в эфир выходили открытым текстом). И летом 1943 года Евгению наравне с другими бойцами вручили его первую боевую награду – медаль «За оборону Ленинграда».
Как мы выжили? Что нас спасло? Наверное, это судьба: и тот овес, который тайком приносил наш дядя, служивший в интендантском полку, и соскребыши с котлов пожарной команды, тайком доходившие до нас от нашей дорогой тетушки Ани.
Взрослые не щадили себя и как могли старались сохранить нам жизнь. А вот бабушка по отцовской линии умерла от голода. Перед смертью она жаловалась моей маме: «Как же это дочь совсем разучилась готовить». Старенькая, она не понимала, что готовить было не из чего.
А дядя Сережа умер прямо на заводе.
Светлая память им всем, всем, погибшим в блокадном Ленинграде. 27 января 1944 гола – это самый святой праздник для всех ленинградцев. Никогда не забуду то вселенское ликование. Уже не далек и День Победы. Мы выжили. Мы отстояли свой любимый город. Слава Вам – жителям блокадного Ленинграда! И вечная память всем, кто не дожил до этого светлого дня!
