Вспоминает Галина Суворова, Пушкино

Мое появление на свет совпало с началом ужасных событий. Это Великая Отечественная война и начало блокады Ленинграда. Родилась я 8 августа 1941 года в Ленинградской области в семье военнослужащего. Мои воспоминания о блокаде строятся на рассказах моих родственников. До начала войны у нас была большая семья: мой папа – Шаповалов Михаил Иванович, мама - Шаповалова Анна Ефимовна, мамин брат - Семенов Николай Ефимович, моя сестренка - Шаповалова Валя и, конечно, моя бабушка, которая возглавляла нашу семью, Семенова Евдокия Захаровна.

Еще до начала блокады папа перевез нас всех в Ленинград. Жили мы на Васильевском острове в полуразрушенном доме, так как в него попал снаряд. Было холодно, голодно, мы были без света, без воды и с мышами. От голода, холода и болезни умерла моя сестра Валечка. Дядю Колю направили на службу. Ему было 18 лет. Он вывозил людей из Ленинграда по Дороге жизни через Ладожское озеро. А обратно с Большой земли вез в Ленинград грузы, продукты и т.д. И вот однажды он попал под фашистский обстрел и вместе с машиной ушел под лед. А если бы в машине были еще люди, то погибли бы все. Вот так не стало дяди Коли.

Моя бабушка работала на расчистке завалов после вражеских обстрелов и взрывов. А к маме приходили из детского дома, и она перешивала взрослую одежду на детей. Дети звали ее «наша мама Аня», когда она приносила им новые детские вещи. Время было очень тяжелое. Самым страшным, конечно, был голод. Повсюду на земле лежали трупы. Вот идет человек, вдруг потихоньку опускается на землю и уже больше не поднимается. Вот так однажды пропала и бабушка. Ее не было три дня, мама уже думала, что она умерла. А она пошла получать хлеб по карточкам на нас троих. Через три дня возвращается голодная, какая-то почерневшая. Пришла, плачет, просит прощение. Оказалось, что от голода она не удержалась и съела весь хлеб, поэтому боялась идти домой. Мама успокоила ее и сказала: «Что делать? Ничего. Как-нибудь проживем до следующих карточек». Вот бабушка от голода потеряла разум.

Помню, мама рассказывала, когда я была еще грудничкового возраста, у мамы пропало молоко, а я все плакала и плакала, хотела кушать. Рядом с нами жила соседка, она была очень больна. Как-то мама пошла ее навестить, может, помочь чем. А соседка сама предложила помощь. Просила, чтобы мама взяла у нее муки хоть немного. Мама отказалась. Она сказала ей, что та сама больная и ей больше нужна мука, иначе она останется голодной. Соседка показала, что у нее целый мешок муки, но мама все равно не соглашалась. А я все плакала. И соседка, ее звали Екатерина, все-таки уговорила маму, и мама согласилась взять маленький пакетик муки, сделала из нее соску. Я насосалась и уснула крепким сном впервые за долгое время. Вот так больной человек спас меня. Я очень часто вспоминаю об этой женщине и никогда ее не забуду.

Отец служил в Ленинграде, сопровождал поезд особого назначения. Как-то долго от него не было вестей. Приехал к нам человек от него и рассказал, что отец был тяжело ранен, долго лечился, и все хорошо обошлось. Он прислал нам кое-что из продуктов, зная что его детям плохо и голодно (тогда еще была жива сестренка). Только военный предупредил маму кушать понемногу, а то можно умереть. И, конечно, эти продукты поддерживали нас какое-то время. Спасибо этому военному: я вот до сих пор удивляюсь, как мама с бабушкой смогли вывезти меня живой во время эвакуации, ведь я была очень больная и почти слепая.

А когда нас эвакуировали через Ладогу и привезли на Ленинградский вокзал, прибыли машины из города Пушкино. Представители фабрики «Серп и молот» объявляли в громкоговоритель о приеме на работу и предлагали жилье в городе Пушкино Московской области. Вот так я и оказалась с мамой и бабушкой в городе Пушкино. Нас расселили в трех бараках около реки «Серебрянка». Мы жили в большой комнате, где была печка. Было тепло и не было бомбежек. Так я прожила в этом бараке до 18 лет.