Вспоминает Рифхат Нагимов, город Уфа

Я родился 21 сентября 1935 года в Ленинграде, на улице Кожевенная магистраль, дом 31, квартира 132. Мама и папа не родились в Ленинграде, они сошлись там в молодости. Мать, Рахима Абдрахмановна, -  из Татарии, в детстве родня ее увезла в Ленинград няней, чтобы она воспитывала их детей. А отец, Нагимов Нагуман Шайхисламович, из Башкортостана, Кушнаренковский район, село Топорино. В 1937 году сестренка родилась, Фарида, она тоже была блокадница, в 1992 году умерла.

В 1941 году в сентябре немцы окружили Ленинград. Они бомбили весь город. Мы пробовали бежать в бомбоубежище -  кирпичный четырехэтажный дом, -  но добегать не успевали, далеко было, два квартала. У нас был двухэтажный коммунальный деревянный дом. Мы на втором этаже жили.

Это Василеостровский район, Нева течет от нашего дома пятьдесят метров, на окраине Ленинграда. В квартире был туалет, и как начинали бомбить, мы бежали туда, где была какая-то крыша. 

Фото 1937 год, Рифхату 2 года. 

Перед ночью самолеты часто бросали нам листовки с надписями: «Спокойной ночи, сегодня не будем бомбить», а сами бомбили. При нас разрушили наш дом, срезало половину дома.
 

Когда-то, помню, попали в передышку между бомбежками, играли в котловане, сестренка была в садике. И тогда уже попали точно в наш дом, налетели...Потом мы где-то жили, в доме, где было много свободных квартир, но жить было опасно - были и людоеды. Многие варили и ели мышей, крыс. 

Папа тоже жил с нами в блокаду до 1942 года, пока его не забрали в армию. Мать работала на кожевенном заводе, приносила оттуда лоскутки кожи, которую жарили и варили после того, как сжигали шерсть.У нас в доме была буржуйка, на ней успели стопить все деревяшки, которые только были. По карточкам нам выдавали кусок хлеба - сто грамм. 

Фото: Ленинград до войны. Рифхат с папой, сестрой и мамой. 

Рядом работал садик, куда мама водила сестренку. Я в то время охранял дом. В 1941 году родился братишка по имени Мадхат, но он умер в девять месяцев от голода.

Помню, как зимой тащил братика на санках, завернутого в одеяло. Держал его за ноги, а мама - за руки, положили маленького в траншею. А она была полная штабелями покойников. 

В 1942 году мы пробовали эвакуироваться, но по дороге сильно бомбили, и нам пришлось вернуться обратно. Потом эвакуировались в 1943 году, помню, летом или весной поехали. В середине озера нас бомбили. Немцы начали стрелять: выскочили два самолета, кинули бомбу. Женщины-зенитчицы стреляли по самолетам. Мы с мамой и сестренкой остались в живых, а там столько человек погибли, столько их на палубе лежало...

Двадцать пять суток ехали на поезде, приехали в Самару, Куйбышев. Нас пересадили в лодки, люди все вымокли. На берегу ждали повозки, на которых нас довезли до железнодорожного вокзала и отправили в поезде до Уфы. Раз мы из Башкирии, то нас и в Башкирию отправили поездом до Самары. Приехали мы в Уфу, на Аксакова был како-то сборочный пункт, куда нас привезли и сортировали. 

Мать не знала Башкортостана, она же из Татарии. У меня картатайка в деревне Топорино жил, ему сообщили, наверно. Я не знал, что такое «картатай», это отцовский отец, отец по отцу. Он на лошади приехал из Кушнаренково, увез нас в деревню Топорино. Я по-татарски не знал ни слова, только по-русски. Окружили нас там деревенские люди, и так мы начали жить в деревне.

Фото: Рифхат в 1969 году. 

Отец пришел с фронта в 1946 году, и я помню, как встречал его. Следующий раз я был в Ленинграде в 1963 году (плачет). 

Продолжает старшая дочь Роза: 

Мой отец, Нагимов Рифхат Нагуманович, в 14 лет ушел из деревни в город. В Уфе жил его дядя, старший брат его отца. 

Закончил ремесленное училище, потом поступил в речное училище, ходил моряком. Служил три года на Сахалине. «Устал, - говорит, - есть рыбу, устал есть икру». Целый месяц ждали они судно, чтобы переправиться на материк. Он рассказывал, что до такой степени устали ждать, что там уже подыскал работу. Про себя решил: если завтра теплоход не придет, останусь на Сахалине. Но теплоход пришел, и он месяц добирался до дома.

Потом он работал мастером в Уфе. Познакомился с мамой, жили в Деме. Учился в вечерней школе в Уфе и, если опаздывал на электричку, шел по путям домой, приходил к утру. Таким образом он закончил вечернюю школу.

Потом, имея уже двоих детей, он учился в Московском институте железнодорожного транспорта и в 34 года закончил институт. Очень аккуратный, на работе ему доверяли кропотливую работу. В СУ-16 треста Востокнефтепроводстрой работал механиком. Он работал с японской техникой, досконально ее знал: «Нугуманыч, только ты можешь, давай разбирайся».

Всю начинку, все детали, разбирался, спец был. Предлагали ему вышестоящие должности, но он работал на своей должности механиком. Работал до 73 лет. Так как работа связана с трассами, сотрудники все рано умирали, потому что работа тяжелая. На болотах, Удмуртия, на Север ездили. Последняя командировка была в Краснодарский край, крымская трасса, очень тяжело.

Нас трое, я старшая, средняя живет в Москве, младшая живет здесь рядом на Бессонова. Четверо внуков: два мальчика, две девочки. Двое внуков москвичи, в этом году защищаются: Алина - в Нефтяном институте Губкина, Ваня – в геологическом.