Вспоминает Сильвия Тихонова, Уфа

Я - Турунен Сильвия Ивановна, родилась 25 января 1938 года. Турунен - это моя девичья фамилия, она финская. Я родилась в Ленинградской области, Всеволжском районе, селе Колтуши. 

Моя мама - Турунен Анна Семеновна, год рождения не помню. Папа мой - Турунен Иван Андреевич. Мы жили под Ленинградом, в селе Колтуши - 12 километров от Ленинграда, -  где работал ученый Павлов. Еще у меня были тети, папины сестры - Турунен Анна Андреевна 1909 года рождения и Турунен Алина Андреевна с 1917 года. Они уже были взрослые, жили с нами. Алина Андреевна позже в Ленинграде работала парикмахером. 

Анна Андреевна Турунен, 18 лет,  фото 1928 года

Блокаду я помню по рассказам тети Анны. Колтуши - это почти Ленинград, и там тоже была блокада. Про бомбежки я не помню, не буду врать. Тетя говорила, а может, я это из кино узнала, что она видела, как из города вывозили трупы.

Мы эвакуировались зимой 1942 года, в блокаду пережили где-то год. У мамы нас было четверо - нас эвакуировали с мамой, папой и двумя тетями, но Анна Андреевна эвакуировалась в Башкирию с резиновым заводом (РТИ). А бабушка, папина мама, не поехала с нами, осталась в Колтуши, умерла в блокаду. Как ее звали, я даже не знаю. Она осталась одна, там ее и похоронили соседи в нашем огороде. Больше в Ленинграде родственников не было, были только знакомые, наши дачники - культурная ученая семья. Они в Ленинграде жили и каждое лето приезжали в отпуск к нам в Колтуши. Наталья Дмитриевна мама была, Леля - дочка, еще дочка Ирина, мальчик Дима, а про папу их не помню. Они тоже пережили блокаду, но так и остались в Ленинграде, не эвакуировались. Когда я взрослая стала, мы с ними общались, я ездила к ним в Ленинград, они меня принимали. 

У нас все эвакуировались,  но по дороге умер мой брат, его сняли с поезда. Сколько ему лет тогда было, не помню, знаю, что его звали Илмар. Как рассказывала тетя, нас вывозили на открытых машинах по Ладожскому озеру, и тетя была свидетельницей того, как перед нашей машиной один автомобиль утонул, провалился под лед. Мы ехали следом, но нам повезло. 

Я помню, что мы ехали в телячьих вагонах, так назывался тогда товарный вагон. По бокам поставлены нары для сна, буржуйка стояла, немножко согревала. На остановках нам давали горячую воду пить. Где-то на остановках стояло какое-то устройство, типа колонки, сейчас такого на вокзалах нет. Давали кипяток. Иногда - кормили. 

Нас эвакуировали в Красноярский край, Партизанский район, поселок Хабайдак, почтовое отделение Мина. Там очень много было эвакуированных людей из Прибалтики. Папа работал на лесозаготовке,  там на него упало бревно. В его похоронке написано: «ушиб живота». Мама по дороге заболела тифом и умерла в поселке, куда нас эвакуировали. О ней даже нет похоронки. Из блокады смогла выехать, но умерла по пути. 

Я помню, как хоронили маму. Ее везли из больницы на кладбище на санях, укрытую одеялом. А я тогда настолько глупая была, не понимала, какая случилась беда: села на санки, прыгнула ей на колени. Помню, когда хоронили ее, многие люди плакали, говорили, мол, вот сиротки остались.  

После этого умер еще один ребенок - заболела девочка Айра, умерла в поселке, и мы остались двое детей и тетя Алина. Она была одна, не замужем, работала в поселке парикмахером в больнице, стригла всех - и больных, и здоровых, - но слава Богу, не заразилась. Мы остались с сестрой Лемпи, она на три года старше меня, с 1935 года. Мы там одно время жили даже в детском доме. 

На руках у мамы Айра, сзади Сильвия, папа, стоит - Лемпе. 

Я не помню, что мы кушали в блокаду, я помню, что кушали в Красноярском крае. Там с едой было очень плохо. Я помню, что в лесу там росли «саранки». Растение формой как чеснок, с такими же дольками, только сладкими. Их собирали, а весной - картошку, которая оставалась в поле, из нее делали лепешки. 

Тетя Анна Андреевна жила в Уфе, работала на резиновом заводе, на «резинке». Не замужем была. Она нашла нас, узнала, что мы остались одни - через письма Алине или как-то еще, и приехала за нами. Она меня и сестру отвезла в Уфу. Тетя Алина тоже приехала, но она почему-то остановилась в Давлеканово.

Анна Андреевна жила в частной квартире, четыре метра там была комната на улице Ухтомского, дом 8. Что такое комната четыре метра, представляете? Кровать одна, самодельный стол нам сделал муж подружки, и табуретка. Вот такой проходик. На кровати мы спали втроем валетом. Там были очень хорошие хозяева, Попова Евдокия Александровна, у нее дочки Людмила Алексеевна, Тамара и Лидия. Они нас не обижали, мы долго у них на частной квартире жили. Потом с ними еще общались долго. 

Я хорошо помню, как кончилась война. Мы ходили в проходную к Анне Андреевне - как мы ее звали, тете Ане. Люди выходили, целовались и плакали. Это я отлично помню. Потом мы остались жить в Уфе после окончания войны и живем по настоящее время. 

После окончания Алина ездила в Ленинград, приходила в наш дом. Он оказался занят - мы остались без ничего. Она приехала тоже, долго жила в Давлеканово, потом все-таки уехала в Псковскую область, где вышла замуж. Там она почти всю взрослую жизнь прожила, а когда состарилась и стала больной, приехала сюда, в Уфу. Муж у нее умер первым, она приехала к нам, вначале жила у меня шесть лет, потом переехала в дом-интернат за парком Гафури. Алина Андреевна Сойка (Турунен) умерла 17 августа 2006 года.

С нами была Анна, ей очень много досталось, тяжело досталось. Постоянная жизнь на частной квартире, в маленькой четырехметровой комнате, сама сажала картошку, копали, все носили привозили на машине - это я отлично помню. Она нас вырастила и сама не вышла замуж. Тетя Аня у меня - святой человек, очень верующая, трудолюбивая, честная и порядочная. На РТИ она проработала до пенсии, умерла в 1995 году, 25 июля. Моя сестра, Беседина (Турунен) Лемпи Ивановна, закончила пищевой техникум, уехала на Дальний Восток, в Находку.

Дом в Колтуши, 1938 год. 

Несколько раз приезжала в Уфу, а тетя Аня ездила к ней в Находку. Я вышла замуж, у меня сын и дочь. С мужем разошлась, когда сыну было 14 лет, дочери - 18. У них хорошо сложилась жизнь: сын сейчас живет в Германии, у его жены мама немка. Вся их родня уехала туда и переманила  сына с семьей. У меня есть внук, ему уже 36 лет, 8 февраля пятнадцатый год пошел правнучке, и вот вчера родилась у меня правнучка у сына в Германии. В основном про блокаду я помню со слов тети Анны. У Алины я не спрашивала, может, она бы и рассказала. Но много я не спрашивала, тогда не думала, что это - история нашей семьи.