Вспоминает Нина Ларионова (Тихомирова), Уфа

У меня была сестрёнка Шура 1926 г.р., братишка Сергей 1927 г.р., а я 1929 г.р. Жили в Ленинграде на Васильевском острове, ул. Гаванская, дом 16, кв.10. Про блокадный Ленинград все помню. То, что сейчас – забываю, а то – никогда не забудется.

Война началась, утром отец пришёл, сказал: «Всё. Война началась. Повоюем». Его забрали в армию, мы его в сентябре провожали. Отец – Тихомиров Иван Яковлевич. Он под Ленинградом в Средней Рогатке находился, километров семь, наверное. Мама ходила к нему на передовую. Он кусочек хлеба нам прислал. Обратно она шла, по полям, собирала капустные листочки. 

Нина Ивановна со школьниками

Мне исполнилось 19 лет. Нас с братом сразу эвакуировали на станцию Любытино. Мама была на работе, её послали под Ленинград окопы копать. А отец на Балтийском заводе работал, его сразу же в ополчение. Были в эвакуации дней десять. Мама домой прибежала и за нами поехала, потому что немец начал окружать. В сентябре мы уже были в Ленинграде, фотографировались, папе посылали фотографии.

Мы собрались выехать, но не успели, к 7 сентября было всё перекрыто. Мы остались: мама, Мария Ивановна Тихомирова, и нас, трое детей. Когда бомбили - прятались, во дворе были выкопаны траншеи. В первый месяц прятались, а потом не стали, бомбят и бомбят. Мама нам мешочки на шеи надела с документами, метрикой и деньгами. Вдруг несчастный случай, можем растеряться, чтобы при себе были документы.

Мама принесла железную печку. Мы ее топили и водичку на ней кипятили.           

Самое страшное было зимой. Ни света, ни воды, ни хлеба. Сестрёнка перестала ходить в свой медицинский техникум. Мама и брат слёгли, а я, самая младшая, ходила за водой и хлебом. Первым умер братишка - 10 февраля 1942 г. Помню, я принесла хлеб, разделила кусочки, а он умер. Ему было 15 лет, он мечтал, что поднимется и уйдёт на фронт.

Мама умерла 6 марта. Пришел участковый и сказал: «Пускай она пока с вами лежит, чтобы карточка оставалась». До конца месяца я с ней спала в одной кровати. А знаете, сколько вшей было? Они пешком ходили. Воды не было, чтобы помыться. В конце месяца, мы с сестренкой завернули маму в одеяло и увезли на саночках. Привезли в какой-то барак, по одной стороне лежали, которые умерли на улице, скрюченные как могли. Умирали люди, как сидели, так и умирали. А в другом конце – домашних привозили, кто в чём завёрнутый. Гробов нет. Приезжали машины, как дрова грузили и увозили их. 

Сестрёнка перестала ходить в апреле. По Ладоге стали вывозить. Ладога стала таять. Сестрёнка пошла в райисполком и не смогла ничего добиться. Пришла и говорит: «Я больше идти не могу». Пошла я, меня хорошо приняли. Говорю: «У меня все умерли, мы только с сестрёнкой остались». Мне эвакуационный лист выписали, назначили время, когда выезжать.

Когда выезжали с Финляндского вокзала, нас соседка провожала. До Петроградской стороны дошли, сестрёнка говорит: «Я больше не могу». Ей было 16 лет, она с палочками шла, отдала мне эвакуационный лист: «Идите и жди меня». А все документы у неё остались. У меня только эвакуационный лист для того, чтобы получить паёк. Соседка проводила меня до Финляндского вокзала, уже темно стало, а сестры нет. Я соседке кусочек хлеба отдала и она ушла домой.           

До какой станции мы через Ладогу доехали, я не знаю. Там уже эшелоны стояли, меня добрые люди в вагон посадили. И так я ехала одна 20 дней.

У меня были родственники, тоже эвакуировались, с заводом. Они все жили также на квартирах. Они меня приняли, и я уже потом пролежала, поправилась. Отправили меня в лагерь, я там поправилась. Жить негде, все на квартирах как мог.

В 1943 году я пошла в ремесленное училище №3. Пришла и говорю: «Так, вот так, у меня документов нет об образовании». Я только пять классов успела окончить. А другие документы я уже оформила, посылала и похоронку мамину, и похоронку отцовскую прислали. В декабре 1943 года меня взяли в ремесленное училище №3. Хорошо запомнилось, образования то нет ничего: «Сколько классов кончила? Давай, я тебя проверю. Алгебра там». Три года я в ремесленном пробыла. Выпустили в 19-й цех, токарный станок.

Так потом и прожила: то у одного родственника поживу, то у другого. Потом взрослая стала, замуж вышла, двоих детей родила. Старшая Ирина, на заводе также ещё работает. Сын Сергей на заводе все работают, сейчас на пенсии.

Мой муж тоже был ленинградский, Алексей Ефимович Ларионов. У меня никого не осталось, а у него тётушка в Ленинграде была, Анна Ларионова. Когда моему сыночку было четыре годика, в 1956 году мы туда поехали к ней, там войны уже не было. Как смогла, обошла там, была, где похоронены были мои 42-го года. Больше мне не хотелось ездить.

Записали ученики гимназии №105 г.Уфы Егор Карнуас, Герман Матюшко, Николай Смиркин (5А класс), Герман Смиркин (8Г класс).