Вспоминает Екатерина Варламова, Уфа

Воспоминания Варламовой Екатерины Николаевны (родилась в Ленинграде 17.08.1928 года.) записаны Лилей Мифтаховой из Уфы.

В 1937 году семья жила в Казахстане в г. Балхаше в 5-ти этажном доме. В двух подъездах жили семьи инженерно-технических работников со всей страны, они приехали строить комбинат. Дети с мамой вернулись в Ленинград. Папу через месяц расстреляли в Балхаше, там в двух подъездах остались только женщины и дети.

В Ленинграде квартиру отобрали, маму арестовали, три дочки остались одни. Когда вернулись из Казахстана, мама всю обстановку продала, кроме рояля, деньги отдала (неродной) бабушке на содержание трёх дочерей. Старшим сёстрам было: Марине 15 лет (1924 г.р.) и Елене (называли Ляля) 16 лет (1923 г.р.), а Катю взяла неродная бабушка (жена маминого дяди - Ольга Александровна Иванова).

До войны в Ленинграде жили с родителями в комнате по ул.14 линия, дом 11/38, кв.5.

Как звать маму и папу Екатерина Николаевна не стала говорить. Когда я была у неё дома, дала Справку о признании пострадавшим от политических репрессий от 12.03.2001г. (Фото №7). Отец – Варламов Николай Николаевич, 1894 г.р., уроженец ст. Сулин Донецкой области. Расстрелян 26.02.1938 г. с конфискацией имущества, 18.04.1957 г. реабилитирован. Варламова Екатерина Николаевна признается пострадавшей от политических репрессий.

В блокаду Кате было 13 лет, жила с неродной бабушкой (Ольга Александровна Иванова) на Васильевском острове на улице Съездовская. Дед очень быстро умер. Сёстры жили одни (в 1941 г. - 17 и 18 лет), в родительской квартире по ул.14 линия. Сестра Марина устроилась в морское ведомство, а старшая Ляля (Елена) умерла в блокаду от голода. Марина осталась в блокадном Ленинграде, потом жила в Киеве, дожила до старости, после пенсии мужа (военный) переехали к дочери в Москву. Марина Николаевна Варламова (Глушановская) года 4 назад умерла.

Записано при участии Камилы Юсуповны Чертовой, также пережившей блокаду.

- Что Вы помните, что запомнилось у Вас именно времен блокады?

- О-о-о-о-о-о-о, милая моя, что запомнилось. Страшные  дела. Ну голод, конечно, холод страшный, потому что не топили. Мы там окна одеялами там, чем только не закрывали. В одной комнате жили. Дед очень быстро умер, очень быстро.

-  Катя, расскажи, как вы кошку ели в блокаду.

- Кошку. Был любимый кот у моей тётушки. Она умерла от туберкулёза, кот остался. Ну, когда уже дошли до ручки, кушать нечего, уже мы столярный клей ели, кисель из столярного клея....

... Все лекарства, которые надо-не надо: бабушка всё вместо сахара, они ведь сладенькие. Бабушка всё подсовывала.... А с кошкой что? Ну дошли до ручки, зарезали её, съели. Как раз праздник уже какой-то был: не то Новый год, не то ещё что-то. Но не мы ели с бабушкой, а её сноха с детьми. У неё дети маленькие были.

А Вы помните бомбёжки, что помните?

- Ох, как же не помнить.

- (К.Ю.Ч.) Я маленькая была и то помню.

- Как же не помнить: разбитые дома, разбитые пути.

- (К.Ю.Ч.) Воздушная тревога, когда такой репродуктор гудёжь вот этот.

- Да, гром такой.

- (К.Ю.Ч.) До сих помню.

- В трамвай при мне попала бомба или снаряд. Я тогда не понимала. Я уже была в бомбоубежище, забегала туда. В это время ударило туда прямо, там ой, что там было. Народу там мало было, но всё равно.

Бабушка, сноха с тремя детьми, няня эвакуировались в 1943 году в деревню на Урале.

Екатерина Николаевна рассказала, что эвакуировалась с ремесленным училищем в феврале 1942 года. в теплушках (по архивной справке 9 марта 1942 г.).

- У моей тётки, про которую сказала, что умерла, чьего кота мы съели. У неё был муж, тоже туберкулёзник. Они собственно познакомились где-то на курорте. Он жил там. Потом он, конечно, когда война началась, мы его видели очень редко. Потом он прибегал к нам, видит, что мы уже доходим буквально. И, чтоб меня спасти, он устроил меня в ремесленное училище. В Ленинграде. Оно как раз недалеко было где-то, не то на Четвёртой линии... Вот туда он меня устроил. А там в этом ремесленном училище

- (К.Ю.Ч.) Там кормили?

- Как вам сказать? Подонки ленинградские. Тогда всех их собирали, когда открывали ремесленное училище, подчищали Ленинград от этой шпаны, от всякой. И вот эта шпана вся там была. Надо мной, конечно, издевались, даже говорить нечего.

... Там давали супчик, супчик только. Я ходила туда с баночкой. Причём баночку сама сделала. Цепочку на банку, литровая банка, железная. Ходила с баночкой и приносила этот супчик домой, чтобы с бабушкой съесть, вот.

Перед отъездом Катя сильно ошпарила ногу и, когда была длительная остановка в Свердловске, она пошла в медпункт. Отстала от поезда. В Свердловске жила родная тётя (папина родная сестра), у которой муж на фронте, двое своих детей, учительница. Катя без вещей, без документов прожила в эвакопункте Свердловска 3-4 месяца до мая 1942 г. Система «Трудовые резервы» собрала отставших от разных поездов и отправила ее в Нижний Тагил Свердловской области на Ленинградский танковый завод. В Нижнем Тагиле Екатерина Варламова пробыла 4 года.

Кате прислали вызов из Ленинграда, под Новый год 1945-1946 года она уехала в Ленинград. Из лагеря вернулась мама, ей ближе 100 км от большого города нельзя было жить. Родственники пригласили в Бирск, где Катя прожила с мамой 9 месяцев. Екатерина Варламова танцевала, её отправили на смотр в Уфу, директор филармонии пригласил в народный танцевальный ансамбль. Вышла замуж в Уфе за баяниста этого же ансамбля Владимира Масленникова, дружно прожили 52 года. Мужа в коллективе все любили, называли Володенькой, был очень хороший. Екатерина Николаевна добрая, живёт скромно. Одна дочь, внуки, правнуки.

Записала в санатории «Зелёная роща» (г. Уфа) 23.12.2016г., где  находилась Варламова Екатерина Николаевна. К ней меня (Лилю Мифтахову из Уфы) привела её подруга Чертова Камила Юсуповна, блокадница Ленинграда, бывшая солистка уфимской филармонии, которая тоже принимает участие в разговоре. Обе не захотели фотографироваться, говорят, они творческие работники, пусть в памяти останутся не старыми.