Мою сестру успели удочерить другие люди

Война началась летом. Я помню, что самые младшие дети – я и мой брат, и самая старшая сестра, были всегда рядом с мамой. Когда началась война, мы как были с мамой, так с ней и остались, а остальные дети были распределены по детским домам. Так как они все были разного возраста, их раскидали по разным детским домам. Одну мою сестру, которая старше меняна 6 лет, за время войны удочерили. Нас эвакуировали в декабре 1942 года. Мы переехали в город Томск. Мама и старшая сестра стали работать на заводе. Им давали карточки. Жили мы очень бедно. На карточки было невозможно прокормиться. Я помню, как мой братишка ходил с мамой в магазин, чтобы отоваривать карточки. И маме, когда она приходила с братом отоваривать карточки, кроме буханки хлеба давали еще небольшой довесочек. Вот он с ней так ходил два раза. А потом мы стали возмущаться, что остальные тоже хотят идти с мамой, чтобы получить этот довесок. Мы говорили: «Почему именно он должен ходить вместе с мамой? Давайте ходить по очереди!». Был очень страшный голод, мы сильно болели. Я помню один эпизод. Лестница. Нас тогда вселили в какое-то двухэтажное общежитие. И вот на этой лестнице стоит женщина и машет мне рукой, мол, иди ко мне. Мы сами жили на первом этаже. Нам дали большую комнату - метров 20. Там жило две семьи - человек 10. В комнате были только одни кровати. Больше ничего. И вот я помню, как выхожу из дома, а меня соседка подзывает к себе. Эта соседка не очень нас любила, поэтому я удивилась, что ей от меня нужно. И вот я поднимаюсь по лестнице, смотрю на нее, а она мне протягивает шкварки от свинины. Это было для меня такое счастье! Это просто невозможно себе представить. Но я не знала, что мне такое дали. И вот я спускаюсь вниз, показываю эти шкварки брату, а он как схватит их у меня и убежит! Еще я помню, как нас с братом отдали в детский сад. Это было уже в Омске. Был очередной Новый Год. И я помню, что для детей приготовили небольшие подарки. А так как я была самой маленькой, воспитательница меня любила больше всех. И вот она меня заводит в ту комнату, где лежат подарки и сует мне маленький кулечек, несмотря на то, что еще никому ничего не дарили. Я его сразу спрятала под одежду и так все время ходила с ним. Когда я вышла из той комнаты, где была с воспитательницей, ко мне подбегает мой брат и начинает кричать на меня: «Ты где была? Из-за тебя мы можем не успеть получить подарки!». Он очень сильно возмущался, что я ушла без него. Он схватил меня за руку, и мы снова побежали к окошку, где выдавали подарки. По ту сторону окошка стоит воспитательница и раздает всем детям новогодние подарки. Подходит моя очередь, и она мне дает еще один подарок. В тот момент мы были так счастливы! Это просто невозможно себе представить! Помню еще один эпизод. Омск. Мама и старшая сестра работают. Сейчас я уже не могу представить, как мы жили на те деньги. Помню, как мама давала запросы по всем детским домам, куда эвакуировали ее детей, чтобы найти их. И вот ей пришел ответ, где было сказано, что одна из сестер Надя была за это время удочерена. Мама, в свою очередь, решила написать письмо в эту семью, которая удочерила Надю. Она написала им: «Надя – моя дочь. Как нам теперь быть? Что делать?». И те люди написали ей ответ: «пожалуйста, приезжайте. Как Надя отреагирует, так и будет». Когда мама приехала за сестрой, ее приемная мать сказала: «Давайте мы вдвоем войдем в эту дверь. К кому девочка подойдет, с тем она и останется». И как только они вдвоем открыли дверь, Надя сразу кинулась к маме на шею, после чего мама ее тут же увезла. Наде на тот момент было 8 лет. Позже мама нашла всех детей. Когда война закончилась, в Ленинград не всех пускали. Нужно было брать вызов. Нас вызвал наш папа. У него сохранилась площадь. Сначала у нас была четырехкомнатная квартира, но так как многие пользовались моментом во время войны, то наш управдом продала две наши комнаты. У нас осталось только две. Мой папа был машинистом. Он всю войну возил по железной дороге с Ладоги продовольствия, пока была открыта «дорога жизни». Когда папа дал вызов, для нас это было такое счастье! Мы снова собрались все вместе. Всей семьей. Я очень хорошо помню еще один момент. Тогда я еще не ходила в школу. Когда мы приехали к папе, я его очень боялась. Он меня зовет: «Иди, доченька, ко мне», а я боюсь и не подхожу к нему. Я была ростом с кухонный стол, у меня над столом только макушка и глаза были видны. И я смотрю на него из-под стола, и не решаюсь подойти к нему. Мало ли немцы или еще кто, думала я. У папы из квартиры украли всю мебель. Тогда воровство было распространено. К тому же, папа не каждый день ночевал дома. У него остались только диван и шкаф. Я помню, как папа достал из дивана елочные игрушки, которые удалось сохранить, и показал мне. Я не смогла удержаться и все-таки подошла к папе. А он обрадовался и обнял меня. Это очень хорошо, что мы собрались все вместе и никто не погиб. В детских домах тогда тоже было очень голодно и холодно. Участились случаи воровства в детских домах. Мне об этом рассказывали сестры. Они там фактически выживали, даже боролись за свою жизнь. Моя сестра Ниночка, которая была старше меня на 10 лет, рассказывала, как они боролись с персоналом детского дома , чтобы получить свою долю. Они писали письма, защищались, боролись – делали все, чтобы не умереть с голоду. Я помню, что папа очень любил маму. Знакомство моих родителей состоялось довольно необычным образом. Маму и папу познакомила моя бабушка по линии мамы. Моя мать приехала из Рязани в Ленинград. Когда все собрались за столом, папа достал кошелек полный денег и говорит: «Ну что, Дуся, пойдем расписываться. Ты мне нравишься». После того, как родители поженились, они жили очень счастливо до тех пор, пока не началась война. Позже папе дали четырехкомнатную квартиру в Ленинграде. Мама рассказывала, что мы жили в достатке, она нас всегда нарядно одевала, покупала все, что мы захотим. Поэтому, во время эвакуации нам помогли эти вещи, которые папа переслал нам в Омск. Мама продавала эти вещи, чтобы мы хоть как-то могли прокормиться.