Мы варили холодец из столярного клея

Война застала нас, студентов, по дороге в г. Мончегорск на комбинат "Североникель" (Кольский полуостров), куда мы ехали на производственную практику. На станциях мы увидели много мужчин с вещмешками, плачущих провожающих женщин. Это - начало войны. Стало очень тревожно. На практике мы ознакомились с рудниками комбината, обогатительной фабрикой, со всеми цехами. В июле 1941 года мы поспешили вернуться в Ленинград. Билет у меня был до Москвы, но вышла я в Ленинграде. В Ленинграде было спокойно, деловито. Налаживалась и строго соблюдалась светомаскировка, дежурства на крышах зданий, улицах, во дворах. Скульптуры закладывались мешками с песком, шпили Адмиралтейства, Петропавловской крепости, Исаакиевского собора покрывались серой краской (это делали альпинисты). В институте было оживленно. Все хотели быть полезными в этот напряженный момент для Родины. Юноши уходили в ополчение (мы их провожали), а девушки - на трудовые оборонительные работы. Я отдала свой железнодорожный билет пожилой женщине, которая гостила в Ленинграде у сына и не могла выехать, и, как многие наши девушки, поступила на курсы медсестер. Эти курсы можно было окончить без отрыва от производства, так что я поехала на трудовые работы и 21 июля 1941 года приступила к работе. Рыли мы противотанковые рвы, работали ломами и лопатами, на себе подвозили плиты (впрягаясь в телеги) и укладывали их. Временами нас фашисты бомбили и обстреливали с бреющего полета. Это было первое "крещение", когда около головы прозвучала пулеметная очередь. Сначала мы рыли противотанковые рвы под Гатчиной, а затем - под Кингисеппом. Из-под Кингисеппа мы отступали вместе с войсками к Ленинграду. 30 сентября 1941 года я закончила курсы медицинских сестер (такие справки нам выдавали при окончании курсов, которые мы должны были обменять на удостоверения). Не дожидаясь повестки (согласно которой я должна была бы явиться 7 октября 1941 года в военно-учетный стол) я 3 октября 1941 года получила военный билет и уже 5 октября 1941 года была в действующей армии в эвакогоспитале (ЭГ-2764). Работала медицинской сестрой. Госпиталь располагался в здании Дворца культуры им. С.М.Кирова на Косой линии Васильевского острова. В нем служили многие студентки Ленинградского Горного Института. Работали мы сутками с небольшим перерывом на сон (спали не раздеваясь, только сняв обувь). Но когда поступало большое количество раненых, работали по 36 часов. Если были обстрелы или бомбежки (а это было постоянно), то мы шли сбрасывать с крыш и чердаков падающие зажигалки и помогали сестрам. О трудностях, которые переживали ленинградцы в тяжелые блокадные дни, сейчас все знают. В суровую зиму 1941-1942 гг. помещение не отапливалось, не было света, воды и очень-очень мало хлеба - 250-300 грамм (да и в этом хлебе было только 40 % ржаной муки). Это - норма хлеба в эвакогоспитале. Мало было лекарств, перевязочного материала, нужно было еще бороться с паразитами... Делать приходилось все. Ночью около умирающих ставили коптилки, чтобы при необходимости можно было чем-нибудь облегчить страдание. А утром... собирали в последний путь... (тогда мы могли только умерших сложить в штабеля, похоронить не было возможности). В палате лежали раненые с различными отклонениями: бойцы, которые "шли в атаки", от контузии глухонемые (один оказался шпионом - узнали потом по внезапному его изъятию). Только одного видела умершего с улыбкой - это был боец финн. Фашисты бомбили также и здания с красным крестов, то есть госпитали. Вспоминается такой несчастный случай-диверсия. У центрального входа нашего госпиталя произошел мощный взрыв. И в это время, когда мы вытаскивали раненых из горящего госпиталя по боковым узким лестницам, фашисты бомбили госпиталь с воздуха. Ленинград систематически обстреливали и бомбили. Но город трудился и боролся. Ленинградцы отдавали все силы, были стойки и верили в победу. Дети помогали взрослым во всех делах. Поэт Юрий Воронов, которому было в начале войны примерно 13 лет, жил в блокадном Ленинграде. Он написал о своих сверстниках: "В блокадных днях Мы так и не узнали: Меж юностью и детством Где черта... Нам в сорок третьем выдали медали И только в сорок пятом - Паспорта" В октябре 1941 года я вступила в ряды ВЛКСМ (билет был выдан политотделом Ленинградского фронта). Примерно в ноябре 1941 года одна из моих подруг нашла меня в госпитале и принесла повестку из военкомата (о которой я говорила выше). Эта голодная девочка, Рая Дмитриева, принесла мне в подарок кусочек селедки, отдала его (не смотря на мои протесты), сказав, что "тебе нужнее". Уже из эвакуации в 1944 году Рая прислала мне свою фотографию с надписью "Дорогой Валюше в память о нашей дружбе. Мне 22 года и я почти старуха". Память сохранила также момент встречи мамы и медсестры. Одну из наших медсестер (она была коренная Ленинградка) мама иногда навещала. У мамы был длинный и трудный путь, но она несла своей дочке еду - холодец, сваренный из столярного клея. Уже после войны одна женщина-блокадница рассказывала мне: она прокалывала иглой свой палец и давала сосать его дочке. Она спасла свою дочь. После войны мы долгое время не говорили о военном периоде... В блокадном Ленинграде было трудно. Особенно трудные месяцы были зимой: ноябрь-декабрь 1941 года и январь-февраль 1942 года. Новый год 1942 года я "отмечала" на госпитальной койке (попала какая-то инфекция в организм при одевании, переносе и укладке умерших бойцов в штабеля). "Встречая" новый год, я мечтала о кусочке сахара, который бы растаял во рту. И потом, в мирное время, я всегда любила и люблю сделать что-нибудь вкусное и угостить своих родных и друзей. В часы затишья мы старались почитать бойцам старые письма с "большой земли" (старые - так как связи не было), думали о жизни, мечтали, верили и очень ждали открытия второго фронта и прорыва блокады. Бойцы вели бурные дискуссии о втором фронте и о сражениях на передовых позициях. Были у нас и приятные минуты. Так, например, в октябре 1941 года мне удалось (переодевшись в штатское) пешком добраться до филармонии и послушать Баядерку. Были обстрелы, но представление не прерывалось... А 8 марта 1942 года мы решили отметить. Собрали кусочки хлеба (дневную пайку) и вечером все свободные от дежурства собрались за "праздничным столом". Ели этот хлеб и запивали кипятком, мечтая, что будет после войны. Было оживленно, так как вспоминали приятные события своей жизни. Я хотела выжать самую простую стоечку. До войны я занималась спортивной гимнастикой, держала первенство по институту, и наша команда готовилась к выступлениям на соревнованиях в Москве по программе мастеров. Надеялась, что смогу сделать, но у меня ничего не вышло. Сказала, что после войны обязательно все получится. В начале марта 1942 года наш госпиталь первый раз за все время получил возможность вымыть раненых бойцов. Это радостное событие, но очень трудное. Нас, сестер, распределили по отдельным участкам: перевоз раненых; раздевание в грязном отделении; отделение, где мыли раненых; одевание в чистом отделении; обратная транспортировка. Несколько сестер, в том числе и я, мыли раненых. Люди были истощены и при таком напряжении многие теряли сознание... Мы просили сменить нас, но подмены не было... Несмотря на все трудности, какое счастье было для всех вымыться и переодеться!!! 18 марта 1942 года меня демобилизовали по болезни - дистрофия (в военном билете отметка "уволена в запас"; военный билет НМ № 6383279). Выдали нам сто шестьдесят семь рублей (денежный аттестат) арматурную карточку № 237 (на предмет вещевого снабжения), аттестат на продовольствие № 622, по которому получили 600 г хлеба и 20 г сахара. Куйбышевский районный Совет депутатов трудящихся г.Ленинграда, районная эвакокомиссия 19 марта 1942 года выдала удостоверение на эвакуацию из г. Ленинграда. По этим удостоверениям (аттестат на продовольствие и удостоверение на эвакуацию) мы и питались во время эвакуации в различных столовых. 19 марта 1942 года я и две мои подруги-медсестры (Нина и Вера - фамилии не помню) выехали из Ленинграда с Финляндского вокзала, а затем по Ладожскому озеру "Дорогой жизни" - на "Большую землю". Переезд через Ладогу был очень трудный и опасный. Машины могли попасть в полыньи, были постоянные обстрелы. Расскажу два случая, которые рассказывали очевидцы. В одной из машин эвакуировались мама с дочкой и сыном 3-х лет. Машина пошла под лед, и мама успела только сына выбросить на лед. Его подобрали и доставили на "Большую землю". Этот мальчик (Всеволод Касьянов) выжил (о нем расскажу ниже в связи с созданием Московской ассоциации участников блокадного Ленинграда). Прошло много лет после окончания войны (примерно 50-55 лет), я встретила у себя в районе (Москва, Южный Административный округ, бывшее село Дьяковское) солдата с Волховского фронта. Он рассказал, что в колонне машин по "Дороге жизни" доставлял продовольствие в блокадный Ленинград. Так из 100 машин в город и обратно приходило только 20. Но ему повезло. Он сделал 4 ездки. Через Ладогу нас перевезли в кузовах грузовых машин на "Большую землю". Поместили в товарные вагоны и, кто мог двигаться, получили питание (я не могла). Многие после еды чувствовали себя плохо, а многим стоило это жизни. На остановках их убирали из вагонов. Я смогла поесть только в Ярославле (девочки принесли мне мороженую луковицу, разогрели на буржуйке, и я пососала ее). К еде привыкала трудно. Ела мало и часто, организм не принимал еду. Но я старалась немного двигаться и быть активнее. Организм молодой, сильный и он победил. Нас демобилизовали в Ленинграде. Нужно было теперь думать, как устраиваться и жить в новых условиях. Я была вместе с другими демобилизованными медсестрами, мы помогали друг другу. Решили, что нужно найти моих родителей (не знаю мотива решения). Папа до войны работал в Москве горным инженером в Главолово (какую занимал должность, не знаю). Учреждения и заводы из Москвы эвакуировались в Сибирь или на Урал. В передвижениях и поисках нам помогали военные (военные коменданты), так как у нас были документы демобилизованных. Были трудности с передвижением, питанием, санитарной обработкой. Решили добраться до Новосибирска. В Новосибирске моих родителей не было. Вспомнила, что в тридцатые годы папа работал на Калбе (Казахстан). Доехали до Усть-Каменогорска (Казахстан). В городе стали искать учреждение, куда можно обратиться с нашими вопросами. Около садика "Джамбул" видим, идет навстречу здоровый, большой, красивый мужчина. Почему-то я поздоровалась с ним, и между нами состоялся следующий диалог: Я - "Вы, случайно не знаете Степана Ивановича Назарова?" Он - "Знаю, а кто вы ему будете?" Я - "Дочка". Он - "Дочка находится с ним". Я - "А я - младшая дочь". Он повел нас к себе и сказал, что сегодня у него заказан разговор со Степаном Ивановичем (родители жили и работали в районе). Дома этот мужчина обогрел нас, накормил и собрался идти на переговоры. Но я не соблюла осторожность - поела и серьезно поплатилась за это. "Вывернуло" меня всю, я сильно ослабла, так что не могла передвигаться и пойти с ним на переговорный пункт. Мужчина сообщил папе обо мне и девочках и сказал, что с первым пароходом (сообщение с глубинкой было только по реке Иртыш) отправит нас домой. Время не сохранило в моей памяти имя этого человека, но всю жизнь я с уважением и благодарностью вспоминаю его. В мирные дни я несколько раз приезжала в Усть-Каменогорск в служебные командировки и в каждый свой приезд приходила к садику "Джамбула", чтобы вспомнить этого мужчину и поблагодарить судьбу за ту далекую встречу. Из-за моего состояния не было возможности отправить нас немедленно, и только с третьим рейсом я добралась до своих родных. А они приезжали на пристань встречать каждый пароход... С дороги мы немного "отдышались" и стали устраиваться на работу. В Казахстане я работала коллектором в рудоуправлении "Калбаредмет", затем - бухгалтером (на прииске Таргын) и подготовителем в шлиховой лаборатории в рудоуправлении "Калбаолово". В 1945 году из Ленинграда пришло разрешение Ленинградского городского Совета депутатов трудящихся на въезд в г.Ленинград для продолжения занятий в институте. По месту жительства (Казахстан, Уланский район) мне было выдано Разрешение на выезд к новому месту жительства и Пропуск на въезд в г.Ленинград. В сентябре 1945 года я поехала в г.Ленинград. В Москве я задержалась и поступила в Московский институт цветных металлов и золота им. М.И.Калинина. Стала продолжать занятия на металлургическом факультете. В 1949 году закончила Московский институт цветных металлов и золота им. М.И.Калинина (диплом В № 693021), присвоена квалификация инженера-экономиста. По окончании института с 1949 по 1961 годы работала на Московском заводе полиметаллов (МПЗ), ас 1961 по 1977 годы - во Всесоюзном научно-исследовательском институте химической технологии (ВНИИХТ). Закончила работу старшим научным сотрудником металлургической лаборатории. С 1953 года - член КПСС. Общественная работа - член методсовета парткома. О переживания военных лет как-то не принято было делиться. Мысли людей были заняты учебой, работой, устройством быта, искусством... Но в сложных моментах жизни всегда чувствовалась поддержка своих родных, теплое и доброе слово. И только спустя двадцать лет после окончания войны страна отметила 20-летие Победы, и нам вручили медали "20 лет Победы в Великой Отечественной войне 1941-1945 гг." Затем через каждые 10 лет страна отмечала медалями День Победы и юбилей Вооруженных Сил СССР. Нужно отметить, что Ленинградские блокадники разбросаны по всей стране, поэтому мы не общались между собой. В 1990 году (45 лет после окончания войны!) группа энтузиастов организовала Московскую ассоциацию участников блокадного Ленинграда. На учредительной конференции 27 января 1990 года было 800 человек. Совет состоял из 17 человек, Ревизионная комиссия - 5 человек. Председателем Совета был избран подполковник Всеволод Викторович Касьянов. Работал он в то время в Министерстве внутренних дел СССР, имел высшее образование юридическое, историческое, военное - закончил Академию. Я выше уже писала, что его 3-х летним ребенком вывезли по "Дороге жизни" 22 марта 1942 года (все погибли, так как машина попала в полынью, а его мама успела выбросить на лед). На собрании Ассоциации 18 февраля 1990 года нам сообщили, что зарегистрировано уже 1500 блокадников. У меня регистрационный номер членского билета - 361. На собрании 5 мая 1990 года сообщили, что выявлено уже 3000 блокадников. 13 марта 1990 года на заседании Моссовета зарегистрирован Устав Московской организации участников блокадного Ленинграда. Ассоциация собирала блокадников два раза в год: 8 сентября - начало блокады, 27 января - полное освобождение города от блокады. Были приветствия от Москвы, от Патриарха Алексия II, Волховского, Сталинградского фронтов и др. На встречи приезжал всегда поэт Юрий Воронов, народная артистка СССР Любовь Соколова, диктор телевидения Валентина Леонтьева, которые делились своими воспоминаниями. Очень памятны первые встречи блокадников. Все искали своих друзей и знакомых. Спрашивали: кто из какой части? где проживали в городе (Васильевский остров, Петроградская сторона ...)? Вышла на трибуну молодая женщина с букетом цветов. Она рассказала, что у нее все умерли во время блокады... И вот теперь она общается с родными ленинградцами, что она не одна... (и бросила цветы в зал). Запомнилось выступление одного партизана. Он - выпускник Ленинградского Горного Института (фамилию не помню). Оказывается, в Ленинграде были и партизаны! Он рассказал, что после выполнения задания из 62 человек партизанского отряда осталось всего в живых 6 человек, которые вернулись в город.