Вспоминает Мария Николаевна Клопова, Ярославль
Из письма в Ярославскую общественную организацию «Жители блокадного Ленинграда»:
Я, Клопова Мария Николаевна, 10 марта 1934 года рождения, жила до войны в Ленинграде с мамой и папой. Нас было трое детей: я и два брата 1930 и 1929 годов рождения. Я родилась в Ленинградской области, Дедовичском районе (теперь это Псковская область). Нас мама привезла в Ленинград в 1940 году. Отца забрали на фронт, а мама работала в роддоме больницы на ул. Маяковского.
Помню, солдаты ходили, аэростаты поднимали. Мама на базаре что-то покупала, были талоны, карточки. Помню чечевицу, кашу. При бомбежке бомба упала между двумя зданиями. Маму сразу убило, а меня ранило. Я очнулась, после опять легла, потом очнулась - так и лежала в луже крови матери.
Была жива моя тетя, она работала в родильном отделении. Помню, она потащила мать по лестнице в покойницкую. Я сидела в приемном отделении вся завязанная, а сама тетя пошла искать братьев.
Маму похоронили на Волковском кладбище. Отец об этом ничего не знал, он был на фронте. Тетя забрала нас всех к себе. Жила она на ул. Декабристов. Потом тетя отдала нас нашей бабушке, она жила в Ленинграде. А когда стало совсем голодно, бабушка устроила нас в детский дом №48. На берегу Невы стоял пароход с солдатами, и фабрика недалеко. Пока были в детдоме, ходили к бабушке.
Когда мы в детском доме выходили гулять на Неву, то подняться не могли, гуляли во дворе. Забор высокий, была большая дырка в нем. Братья приносили мне дуранду, это такая плитка из жмыха, гороховая и черная, воровали что-то. Что в детдоме давали, я не помню. Люди умирали, трупы были повсюду.
23 марта 1942 г. нас погрузили в открытые машины, у сидящих детей были видны одни головы, тела закрыты одеялами. Вывезли нас через Ладогу, грузовик несколько раз проваливался одним колесом.
Помню, ехали в поезде, потом говорят: «Вылезайте». В воздухе самолет немецкий. Последний вагон с вещами разбомбили. После бомбежки мы снова в вагоны залезали. Везли в Ярославскую область, город Данилов.
Приехали на станцию, мальчикам хлеб дали, а они сразу все съели и после голодали. Потом старшего брата в другое место отвезли. Покормили в ресторане толокняной кашей, потом повезли на лошадях в с. Середу.
В Середе я жила в 1942-1946 гг., потом до 1949 года - в Диево-Городище. И там и там плохо было: голодные все время были, давали суп рыбный с червяками, гнилой, две картошки с маслом... В Середе вкалывали, как лошади, с 8 лет, а в Диево-Городище для себя огород сажали, все сами делали.
Кормили по очереди, не хватало посуды. В Середе на гончарный завод ходили за посудой, тащили. Не принесешь – есть не будешь. Если уроки не ответишь - есть не давали. По работе я всегда первая была, хозяйством занимались.
Часто болела, в изоляторе лежала, там давали хорошую пищу, чтобы выздоровели. Хлеба кусок смазывали рыбьим жиром и заталкивали, чтобы выходить. В Середе даже давали витамины.
В детдоме я оставалась до 1949 года, потом приехали к нам с фабрики «Красный Перевал», набирать в ФЗО на прядильщиц. Выпустили нас из детдома почти голых, лишней смены одежды не было.
По материалам Центра документации новейшей истории Государственного архива Ярославской области (ЦДНИ ГАЯО).
