Вспоминает Елена Панфилова (Малинкина), Юбилейный.

Моя мама, Зверева Зинаида Сергеевна, родилась 25 октября 1915 года в Тверской области Кашинского района деревне Сальково в семье священнослужителя протоиерея Сальковской церкви. Её мать, моя бабушка, была воспитателем детского сада. Мама училась в Кашине и стала учителем младших классов. В 1937 году она вышла замуж за Малинкина И.О., моего отца, и переехала к нему в Ленинград. В 1939 году родилась я. В марте 1941 года мой отец уехал работать на Север на остров Шпицберген, как тогда говорили, «за длинным рублём». Летом началась Великая Отечественная война, мама осталась в Ленинграде, выехать не смогла. Когда стало уже холодно и голодно, она перебралась к родственникам в Б. Охту. Там вместе было теплее жить в одной комнате, да и вода была рядом (река Нева). Это тоже было большое преимущество.

Мама после школы рабочей молодёжи пошла работать на завод и стала получать рабочую карточку. Жилось нам, как и всем в блокадном Ленинграде, холодно, голодно, но с надеждой на победу.

У меня сохранилось её письмо от 17 декабря 1941 года.

Однажды, в середине апреля 1942 года мама, уже очень обессиленная и худая, пришла с Охты пешком на Лесной проспект, дом 37, чтобы проверить состояние дома и забрать кое-какие вещи и обменять их на хлеб. Вернуться на Охту уже не хватило сил. Она умерла в кухне у подруги Зинаиды на 2 этаже 15 апреля 1942 года. Надеюсь, что она похоронена на Пискарёвском кладбище, так как был уже апрель, становилось теплее, а раньше зимой все трупы складывали в подвале нашего дома, и где хоронили - неизвестно, документов никаких нет.

Жена брата отца, Малинкина тётя Фрося, вынуждена была сдать меня в дом малютки в Ленинграде, а затем оттуда меня отправили с детским домом в Новосибирск. Помню, как мы там зимой спали в беленьких рубашках в ледяной спальне, а за окном выли волки (или собаки - не знаю). В Новосибирске меня удочерила тётя Люба. Я её помню, есть фото. Она работала продавцом и жила со своей матерью. Я называла ее бабушкой

В 1944 году отец разыскал меня и просил тетю Любу вернуть меня в детский дом обратно. Летом отцу дали отпуск, и он приехал за мной. Помню, как несколько дней мы ехали в Москву, где жила моя троюродная тётя Антонина Георгиевна Туркина со своей матерью на улице Новая Башиловка. В то время было такое движение - усыновлять детей умерших родителей из Ленинграда. Бабушка предложила (Нат. Вас.) - всё-таки родной человек от любимой двоюродной сестры. Меня удочерили. Этот документ был, я видела его сама. Меня окрестили в Сокольнической церкви, и зажили мы дружно втроём.

Сразу после окончания войны отец приехал и забрал меня в Ленинград. Слёз было море у нас троих. В то время демобилизованных военных возвращали по месту призыва, то есть отца могли вернуть только на о. Шпицберген. И я явилась «проходным билетом» для него в Ленинград. Я хорошо помню, как мы с ним ходили по судам в Ленинграде и наконец ему разрешили прописаться в Ленинграде по прежнему адресу.