Вспоминает Регина Мирина (Папинова), Юбилейный.

Я, Регина Борисовна Мирина (урожденная Папинова), родилась в Ленинграде 5 октября 1937 года. Моя семья проживала по адресу: г. Ленинград, улица Дровяная, дом 6, квартира 71.

Когда началась блокада, мне было чуть менее 4 лет. Жили мы в одном из самых опасных, самых обстреливаемых районов города – Ленинском, рядом с Балтийским вокзалом. Из-за того, что рядом находилась фабрика «1 мая», где изготавливалось обмундирование для фронта, фабрика «Гознак» и завод «Красный треугольник», бомбёжки были частыми и особенно сильными. В моей памяти до сих пор живо впечатление от того, как буквально раскачивался наш дом во время налётов. Помню, как однажды бомба попала на четвёртый этаж, как раз под нашим пятым.

Жила я сначала с матерью, отцом, старшей сестрой Лидой, которой было 5 лет, и с двухлетним братиком Игорем. Как только начиналась воздушная тревога, мама хватала братика на руки, а меня за руку, старшая сестра держалась за мамину юбку. Так мы спускались в бомбоубежище.

И вот однажды, как раз, когда мы были там одни, в само бомбоубежище попала бомба, и нас засыпало. Свет погас в тот же миг, и в помещении была кромешная тьма, отчего было ещё страшнее. Так мы сидели очень долго, потом по полу начала подступать вода... Только через три дня нас откопали.

В 1942 году отец ушёл на фронт, в том же году погиб в селе Токсово под Ленинградом. Так было сказано в похоронке.

Потом нам удалось переселиться в более безопасный район на Васильевский остров. Бомбили там не так часто, к тому же до Невы было совсем недалеко, не так трудно было брать воду. Там жила наша бабушка, но она очень скоро умерла от голода; ей было всего 48 лет. Я помню, как, когда она умерла, мы, дети, ещё какое-то время сидели возле нее, не зная, что с ней, не догадываясь, что она уже мертва. Мама на санках отвезла её к Троицкой церкви, куда все свозили своих умерших близких.

Теперь мы почти всегда были одни: мама была на работе. Иногда у неё просто не оставалось сил дойти до дома. Тогда она прислонялась к какой-нибудь стене и дожидалась, пока кто-то из прохожих поможет ей добраться до нас.

Мама впоследствии рассказывала нам, сколько страшного ей довелось увидеть в те времена. Некоторые женщины сходили с ума от голода и тогда, чтобы не съесть своих детей, выбрасывали их из окна. Одного такого восьмимесячного ребёнка, выброшенного своей матерью, она видела на улице.

Когда весной на бульварах начала появляться первая трава, люди спешили туда первыми, чтобы набрать побольше: из неё можно было делать лепёшки.

По какой-то причине маме не удалось эвакуироваться вместе с нами со своим предприятием, и она решила остаться в городе до конца. Все знакомые её уговаривали: «Уезжай! Спасай детей!». Последний раз ей специально не выдали хлебные карточки, чтобы она не оставалась в Ленинграде. И только тогда ей пришлось эвакуироваться.

Уехали мы в августе 1942 года в поселок Тугулым, что недалеко от Тюмени. Помню, что когда мы ехали на барже по Ладоге, нас очень сильно бомбили. В баржу, которая шла прямо перед нами, на наших глазах попала бомба, и она тут же ушла под воду. На ней находилось не меньше 600 человек, почти все из них дети, погибли все. Наша же баржа уцелела.

Мой младший брат, двухлетний Игорь, умирал три раза. Последний раз был на этой самой барже во время эвакуации. Он был совсем синенький, худенький как скелет и находился между жизнью и смертью. Все, кто был рядом, считали, что он умер, и советовали похоронить его в озере: одеть во всё чистое и опустить в воду; плыть было ещё далеко, берега не видно. Мама не могла никак на такое решиться. А на следующее утро Игорёк открыл глаза и сразу запросил есть. «Будет жить!» - сказали люди.

Одно из последних воспоминаний связано уже с Тугулымом. Приезжим из Ленинграда быстро организовали выдачу хлеба. Я помню, как сильно прижала буханку к себе и спросила маму: «Это всё-всё нам?!»

Мы все - и мама, и трое детей - выжили все!

Вернулись в Ленинград мы в мае 1945 года уже после Победы.

Регина Борисовна награждена знаком «Житель блокадного Ленинграда», другими медалями.