Вспоминает Владимир Егоров, Юбилейный.
Я родился в Ленинграде, на Васильевском острове, 13 марта 1940 года. Проживали мы на шестом этаже дома, стоящего на углу 3-й линии и набережной Макарова. В силу того, что я был тогда мал, о блокаде знаю только по воспоминаниям родителей, знакомых да по прочитанным книгам, документам, фильмам, экспозициям музеев и рассказам очевидцев.
Ленинград я люблю не только как город, в котором я родился; там прошли годы моей учёбы в школе (когда отца перевели в 1953 г. в Ленинград) и в военной Академии им. А.Ф Можайского в период с 1965 по 1970 год. Кроме того, я в нём бывал по служебным делам и просто посещал ради встречи со старыми друзьями, любил походить по памятным местам города. Я бесконечно люблю свой родной город и горжусь им, хотя уже давно сменил место прописки на город Юбилейный, который называю своим последним добрым причалом. Ленинград не только для меня, а и для всего мира - героический город, город-победитель. И то, что мои родители внесли определённую лепту в его защиту, наполняет мое сердце гордостью. Я ленинградец и стараюсь быть достойным этого звания. Я заметил, что блокадники наш город даже после его переименования на Санкт-Петербург продолжают его называть Ленинград.
Моя мама, Егорова София Семёновна, не любила много рассказывать о блокаде. Но даже из её коротких рассказов было ясно, насколько тяжела была жизнь в осаждённом городе. А отец, Егоров Иосиф Федорович, говорил нам, что у нас свой счёт к фашистской Германии - в ленинградской земле в блокаду остались навсегда два моих брата.
Мой отец родился в 1905 году в деревне Тимохны Великолукского уезда. В Ленинграде он работал на заводе «Севкабель» военно-морским инженером, занимался военно-техническими разработками, был автором многих изобретений по своей специальности. Уровень и важность его работы позволили ему получить так называемую «бронь», но отец этой возможностью не воспользовался и в 1941 году ушёл добровольцем на фронт. Он воевал на южном направлении Ленинградского фронта. Передовая была рядом, но отец до нашей эвакуации в Свердловск ни разу не смог навестить нас. К тому времени не стало моих братьев. Практически на грани жизни и смерти были мы с мамой. В блокаду смертность была очень высока, в основном, из-за голода. Смерть ослабленных, больных людей и маленьких детей была жуткой закономерностью. Мама видела не раз, как идущий по улице человек вдруг падал. К нему подходили помочь подняться, а он уже был мёртв.
Иногда счастливые случайности помогали выжить. Это произошло и в нашей семье. Мама как-то шла вдоль набережной, где у причала был пришвартован военный корабль, на палубе которого молодой матрос чистил картошку. Мама попросила у пего очистки. И парень не только отдал ей очистки, но и добавил три картофелины. Тогда это было для нас значительной поддержкой.
Мы пережили первую блокадную зиму. Она была самой страшной за всё время обороны города. 80% от всего числа умерших голодной смертью - результат той зимы. К весне 1942 года мама была настолько слаба, что наша соседка посоветовала ей: «Соня, ты можешь завтра умереть, помойся и дай распоряжения по сыну». То есть меня нужно было передать в дом ребёнка, чтобы я не остался один. И в этот же день приходит к нам с фронта человек и передаёт посылку с продуктами от отца. Эта посылка, я считаю, спасла нас от смерти. Обо всём, что нам пришлось пережить в дни блокады, здесь не расскажешь, поэтому я написал стихотворение «Вспоминая блокаду...» на основе рассказов моей матери.
С июля по сентябрь, как и многие жители Ленинграда в начальный период войны, моя мать находилась на строительстве оборонительных рубежей. Это был её вклад в оборону Ленинграда. Мама, конечно же, знала о профессии отца, но далеко не всё. Отец приехал с фронта, и с его помощью нас отправили на Большую землю - самолётом в Свердловск. Снова каким-то чудом маму удалось временно устроить в столовую авиационного полка. Лётчиков кормили лучше, чем воинов других родов войск. В столовой она мыла посуду. Всё, что оставалось на тарелках, она доедала, и ещё долго её не покидало чувство голода. Из Свердловска отца направили во Владивосток. Отец служил, занимался специальными техническими разработками для флота. Там мы оставались до окончания воины. Там же родились мои братья: Сергей и Виктор. От природы отец, выросший в деревне, был здоровым, физически сильным. Он в Ленинграде каждый день затаскивал свой мотоцикл на 6-й этаж. Но и отца блокада, полевые условия передовой здорово подкосили. После войны его комиссовали, уволили, послали лечиться на Кавказ, в Ессентуки. Но и там он продолжал заниматься изобретательством. Поправившись, он вернулся на военную службу. А служба у военных моряков не бывает на одном месте. Поэтому и семья кочевала с отцом. Мы жили в Севастополе, Одессе, снова в Ленинграде, а службу отец закончил в г. Зеленодольске ТАССР на судостроительном заводе им. Горького.
Очень дорог мне Знак «Жителю блокадного Ленинграда».
Дитя блокады
(Владимир Егоров)
МОИ РОДИТЕЛЯМ
Мне говорят, что я не воевал
И для врага не создавал преграды,
Не рыл окопов, их не занимал,
А просто выжил в том аду блокады.
Нет никого дороже вас на свете,
Бесстрашны птица малая и зверь,
Когда у них беспомощные дети.
Мужали воины. Мужал и твой отец.
Фото носил, как оберег, у сердца.
И сотни тысяч маленьких сердец
Им помогли изгнать фашиста-немца.
Не будь тебя, и я бы умерла,
Ты моя сила, что сломила голод.
Знай, дети — то, чем выжила страна,
И то, что возродило этот город.
Кто был постарше, тоже воевал,
Со взрослыми гасили «зажигалки»,
И на заводе норму выдавал...
Дети без детства, их нам очень жалко.
Нашу Победу делал весь народ,
Кто музыкой, кто словом, кто оружьем,
Ребенок тоже вел бойцов вперед,
И его зов был, может, самым нужным.
И пусть оружия ребенок не держал,
Познав и голод, и бомбёжки, и обстрелы,
Своею жизнью он на подвиг вдохновлял.
И силе этой не было предела!»
