Вспоминает Анна Логинова, Балашиха

Когда началась война,  мне было 15 лет. Во время обстрела Ленинграда я была ранена осколком  снаряда в левую ногу.

Я бежала к бабушке вместе с сестрой, у неё от снарядов было безопаснее. Стреляли со стороны Кировского завода, немцы там подошли до 10 км. Каждый день - обстрелы. У меня было тяжелое ранение (раздроблена лодыжка). Тут же на улице дружинники подобрали меня на носилки. Несколько домов – и Максимилиановская больница. Пролежала я до февраля месяца, а выписывалась с гипсовым сапогом.

Нас в семье с родителями было 7 человек. Пока я лежала в больнице папа. Мама умерла в марте месяце. Остался младший брат 13 лет и сестра 11 лет. Один брат был на Всеволожской, приехал маму хоронить и забрал сестру с братом  детский дом. Там где он служил, был детский дом. Другой брат служил на флоте в Архангельске. Вернулся с фронта без руки.

А старший брат, что был на Всеволожской, после войны окончил институт Лесгофта и был физруком. Обучал молодых борьбе и стрельбе.

Старший брат выписал мне пропуск к нему. Со всех вокзалов были пропуска. Я после того, как он отвез брата и сестру в детский дом, поехала проведать брата и сестру. Взяла с собой все карточки. Зашла в магазин, купила хлеб и слышу, что у меня сумочку тянут. Мне не удержать, я только закричала: «Вы киньте паспорт». Мне его передали, в нем  - пропуск и 3 рубля. Я не помню, как доехала. Карточки – это жизнь. Я ему, брату, говорю, что у меня все карточки вытащили. А он говорит: «И всего-то».

Брат мне снял комнату за пределами воинской части. Две недели я прожила у брата. Он не пил и не курил, а все повару отдавал. На другой день я пошла на поляну к части. Встретился военный: «Кого ты, девочка, ждешь?». Я сказала: «Брата». Это был повар. Он принес котелок супа со свининой и кусочек хлеба. Я сразу съела при нем. Потом пришел брат и принес котелок супа, я и его съела и не сказала, что один уже съела. Потом брат говорит: «Подожди, кончится обед, я что-нибудь принесу». Он принес третий котелок супа. Я принесла его домой и, что вы думаете, третий съела! Пришел брат и говорит: «Давай подогреем и поедим», - а я говорю, что я его съела. Он говорит: «Как? Третий?! Срочно к врачу!». Я не помню, был ли врач. Если бы еще дали, я , наверно бы, съела и его. А глаза голодные были долго. В 1957 году карточки отменили, и все не могли наесться.

Не было семьи, которая не пострадала бы от войны. У меня умерли мама, папа, брат пришел без руки. Сама мучилась с ногой. Дядя один умер, а другой вернулся без ноги. Двоюродный брат умер от голода. И бабушка...

Когда я вернулась от брата, то сразу пошла на работу сборщицей телефонов и наушников.  Весной 1942 года отправили меня на торфоразработки. У меня открылась рана, и меня перевели нормировщицей. Топили торфом, брикетами. Все вблизи Ленинграда деревянные дома сломали и сжигали.

Вот пишут, что было страшно. Начинается обстрел. Закрываюсь в одеяло и - что будет. Я одна пережила всю блокаду. Потом все приехали. Когда сняли блокаду, то объявили об этом в 5 часов утра. Весь народ вышел на улицу, дома никто не оставался. Дворники воспользовались этим моментом и принесли фанеру, люди весь снег свезли на Мойку. Такой был энтузиазм. Снегу и морозу хватало всю войну.